Тот самый остров - [54]

Впрочем, слово «дружелюбно» здесь можно было бы заменить на «зловеще». Мне показалось, что это какая-то жуткая игра, и что из кустов на нас глядит, как минимум, ещё пять голодных стволов. Я машинально оглянулся — насколько мог быстро — но увидел только недвижно лежащего синерожего и его карабин.

Второй пират, словно поймав мои мысли, негромко повторил всё с тем же странным акцентом:

— Не надо стрелять, пожалуйста. Я ваш. Больше нет никого.

Тогда я сказал ему, хотя по-прежнему ничего не понимал:

— Ещё три шага назад. Руки выше и смотреть только вверх. Опустишь голову — стреляю. Всё ясно?

Пират с готовностью кивнул, отшагнул и спокойно задрал голову к небесам.

Теперь можно было рассмотреть его — а там было на что посмотреть. Он был черноволос и бородат, больше сажени ростом и представлял собой сплошное нагромождение мускулов. В то же время он не производил впечатления перекачанного культуриста, а был настолько гармонично сложен, что я даже смутился, заметив, что Мэгги тоже с интересом его разглядывает. Он был одет в камуфляжные штаны с боковыми карманами и когда-то белые кроссовки. Больше на нём не было ничего, если не считать толстой золотой цепи на буйно заросшей чёрным мхом могучей груди и ленты зелёного атласа, которой были перевязаны чёрные, как воронье крыло, длинные курчавые волосы. Всё так же, глядя в небеса, он хрипло сообщил:

— Марио не повезло. А вы мой единственный шанс, поэтому я ваш.

Вот как бы вы поняли это слово «ваш», сказанное за последние полторы минуты уже в третий раз?

Мэг вытащила платочек и принялась вытирать мне физиономию. Она тяжело дышала. Её фингал обещал быть знатным — почти на половину лица.

Она сказала удручённо:

— М-да. Годзю-рю не помогло. Всё же надо иногда тренироваться.

На всякий случай я всё же держал пирата на мушке револьвера. Его поведение выглядело более чем странным, но прежде чем разбираться в сложившейся ситуации, следовало максимально себя обезопасить. Потому я, не спуская с него глаз, подошёл и забрал лежащий на земле потёртый автомат со складным прикладом. Слыхал я про эти штучки — ножи, приклеенные лейкопластырем к спине, и тому подобное… Однако пират не двигался, и мы с Мэг отошли чуть-чуть назад. Я сказал пирату:

— Держи руки вверх и можешь опустить голову. Повернись кругом… (На спине у него ничего не было, а вот на поясном ремне висел продолговатый кожаный футляр). Хорошо. Медленно садись на задницу, ноги раздвинь в стороны, руки не опускай. Отлично.

Чёрт! Теперь надо бы его обыскать, но как это сделать, я пока не придумал. Пират же, словно услышав мою мысль, проговорил всё с тем же незнакомым акцентом, слегка коверкая слова и фразы:

— Два сюрикэн сзади на поясе, больше нет ничего, только документы, правый карман. И аптечка, левый. Вы можете связывать мои руки, и тогда мы будем говорить. О’кэй?

Ну, о’кэй так о’кэй — быстро связали ему кисти рук линьком, что был в рюкзаке. Он с шумом выдохнул, криво улыбнулся, затем вновь сделался серьёзным и сказал:

— Спрашивайте свои вопросы.

~ 12 ~

ZWÖLF

23/IX-1944

Сразу после завтрака на лодку заявился вдрызг пьяный комендант. Он уговорил капитана выйти на пирс и долго его там о чём-то упрашивал. Мимо проходили члены экипажа — кто на борт, кто на берег, а он воровато озирался, пытался брать Змея под руку и старательно заглядывал ему в глаза. В конце концов, капитан громко сказал ему «да», притом несколько раз, но добавил, что не раньше, чем тот проспится. Штурмбаннфюрер расплылся в улыбке, ещё раз нервно оглянулся, сказал «яволь» и «хайль Гитлер», после чего заплетающейся походкой отправился по дороге в джунгли. Было очевидно, что начинающаяся жара по пути развезёт его ещё больше, и что трезветь ему предстоит где-нибудь под кустом или на обочине.

Змей, брезгливо отряхнув рукав, подозвал своих помощников, штурмана, боцмана и меня.

— А где шеф-механик? – спросил он.

— Гейнц в дизельном отделении, герр капитан.

Наш инженер-механик Дривер действительно все эти дни не столько времени провёл на пляже, сколько внутри лодки. Он очень любит её и всегда находит для себя какую-нибудь работу. В итоге мы стоим, готовые к выходу в море в любую минуту: батарея заряжена, дизеля в отменном состоянии. Он очень переживает за капитанский перископ, но сделать ничего не может. В работе ему всегда помогают машинист-мааты и кто-нибудь из матросов.

— Ладно. Знаете, что он мне предлагал за рейс в Бразилию? Я имею в виду этого Дитца. Ни за что не угадаете. Сокровища.

— Сокровища? — удивился Первый номер.

— Ага. Золото, серебро… Мол, давайте отплывём немедленно в Бразилию или Венесуэлу — ему, дескать, всё равно, а за это он сделает меня миллионером. И экипажу, сказал, достанется.

— Клад капитана Флинта, — вставил Герхард, выпучив глаза.

Флинта? А кто такой Флинт? Все засмеялись, а Змей покрутил пальцем у виска:

— По-моему, он просто допился. Что скажете?

— Похоже на то, капитан, — сказал Фогель. — А по мне так пусть и дальше пьёт. Раньше сдохнет. Свою миссию он выполнил. Командование над эсэсовцами примет Циммель, он, кажется, не совсем ещё конченый.

— Согласен, Клаус.

Я впервые услышал, чтобы Змей обращался к первому помощнику по имени.