Тот, кто умер вчера - [38]

«Съездив в Ригу», я, стараясь не смотреть на трупы, сделала большой полукруг и встала позади Ивана Григорьевича, беседовавшего со старшим экспертом-криминалистом. Их бригада прибыла на место раньше нас.

— Чем порадуешь, Антоненко?

— Две новости, Иван Григорьевич. А уж радоваться или огорчаться — это вы сами решайте, — отозвался эксперт, лысый не по годам дядька со спокойным лицом флегматика.

— Ну! — сердито поторопил Семенов.

— Похоже, на этот раз искать убийцу вам не придется. Эти двое укокошили друг друга. Сто процентов не гарантирую, надо еще провести баллистическую экспертизу, но пока впечатление именно такое. Была перестрелка. Этот, — эксперт указал пальцем на раненного в голову, — стрелял два раза. Первая пуля навылет пробила его противнику легкое, вторая застряла где-то в позвоночнике. Полагаю, была попытка сделать третий выстрел, чтобы добить раненого, но пистолет дал осечку. Плохой ствол, между нами говоря. Азиатская версия «ТТ». После осечки стрелявший бросился бежать, но раненый смог пальнуть вдогонку. Стрелял, скорее всего, вслепую. Вряд ли в таком состоянии можно хорошо прицелиться. Однако пуля, Иван Григорьевич, дура. Летит куда вздумается. Хочет — попадает в цель, хочет — не попадает. В данном случае попала. Парень за себя отомстил.

И без того мрачный Семенов стал еще мрачнее. Даже такой новичок в системе, как я, и то понимала почему. Просто убийство — это всегда плохо. Но перестрелка с убийством могла быть во сто крат хуже. Вся довольно благоприятная статистика, которую с таким трудом удалось достигнуть, рискует полететь к черту, а вместе с ней премии и надбавки за особые заслуги.

— А какая новость у тебя еще хуже?

— Кажется, один из убитых, первый, в которого стреляли, — эксперт кивнул на лежащего на спине мужчину, — сотрудник органов внутренних дел.

— Что, значит, кажется? — услышав неожиданную новость, взревел Семенов. — Его уже опознали? Как его зовут? Из какой конкретно он службы? Ты мне факты давай!

— Слышу, не глухой. Факты, Иван Григорьевич, вы со своих следопытов требовать будете. Они должны личность устанавливать. А моя задача — экспертизу провести и заключение выдать. Это и будут мои факты. Что же касается убитого, о котором я толкую, то я знаю его исключительно визуально. Видел несколько раз в городском управлении. А как звали, не скажу, потому что не сподобился с ним тесно общаться. В одном уверен: он из нашей системы. Однако удостоверения личности при нем сейчас нет, увы.

— Я его знаю, — откликнулся тучный блондин. — Это капитан Шамрай из уголовного розыска. Мы с ним вместе на курсах были. Звать Сергей. Отчество… Михайлович, кажется… но не уверен.

— А ты, Владимир Степанович, что скажешь? — спросил Семенов, обращаясь к следователю по особо важным делам, который успел бегло осмотреть место происшествия.

Шевченко слегка приподнял и опустил плечи. Худощавый, с темной от загара лысиной и жесткими хмурыми глазами, он скорее походил на эсэсовца в отставке, какого-нибудь постаревшего Холтоффа из «Семнадцати мгновений весны», коротающего годы на спокойной кокаиновой фазенде среди колумбийских лесов, нежели на грузного Пиночета.

— Нужно подождать окончательных результатов экспертизы, — ответил он тоном человека, который все делает основательно, не торопясь.

— Некогда ждать! Солнце встанет, роса очи выест. Кому-то наш капитан здорово перешел дорогу. Если убийство заказное, то что нам с того, что мы имеем труп исполнителя? Все равно придется заказчика искать. И чем быстрее мы начнем это делать, тем лучше. Надо немедленно поднять все дела, которыми занимался этот Шамрай.

— Кто обнаружил трупы? — спросил Шевченко.

— Женщина какая-то, по-моему, работник больницы. Вон на скамейке возле сержанта дожидается, — ответил Антоненко и вернулся к двум своим помощникам, чтобы закончить работу.

— Пойду поговорю с ней, — сказал старший следователь.

— Иди. — Заместитель прокурора кивнул ему и повернулся к белобрысому оперативнику: — А ты, Андрей, дуй в управление уголовного розыска. Надеюсь, к тому времени когда ты там окажешься, я смогу связаться с полковником Мартыненко. Надо поднять всех, с кем работал убитый капитан. Найти их хоть на даче, хоть где. Чертов выходной! Всех, всех надо поднять. И эту Фросю с собой прихвати, пусть привыкает. Боюсь только, ничего путного из нее не выйдет. Правду говорят: природа на детях отдыхает. Где она, кстати?

Пиночет-Шевченко некультурно показал ему пальцем за спину.

— А, ты здесь? Полегчало? — повернувшись, спросил Иван Григорьевич. То, что я слышала, как он за глаза назвал меня Фросей и вообще при всех унизил, его нимало не смутило. — Поедешь с Субботой.

— С какой субботой?

— С оперуполномоченным, старшим лейтенантом Субботой, — пояснил Семенов, тоже ткнув пальцем в сторону «сенбернара». — Вы что, до сих пор не познакомились?

Мы, то есть следственная группа, работали до позднего вечера субботы и все воскресенье. Делалось все возможное, но, несмотря на это, раскрыть преступление по горячим следам не удалось. Во многом из-за отсутствия этих самых горячих следов. Кто мог быть заинтересован в смерти капитана Шамрая, было непонятно. Если бы погибший, скажем, занимался расследованием опасного уголовного дела, получал угрозы и все такое прочее, то круг подозреваемых резко сужался и можно было бы сделать хоть какие-то предположения. Но в течение всего последнего года службы капитан уголовного розыска Шамрай Сергей Михайлович просиживал штаны в аналитическом отделе и к расследованию уголовных преступлений имел лишь косвенное отношение.