Тот, кто стоит за спиной - [62]
— Ладно, тачку мы и так найдем. А тебя, фуфло… Отойдите, пожалуйста, от этого куска в сторонку. Боюсь, он вас сейчас забрызгает тем жидким дерьмом, которое у него в башке! — и лейтенант, холодно глядя на связанного Кирюху, взвел курок и прищурился.
— Эй-эй, мужики, вы чего делаете?! Я-то здесь при чем?
— Верно, — сказал лейтенант, — ты здесь ни при чем. Поэтому нам незачем с тобой возиться! У нас нет времени. Извини, дурачок! — и лейтенант вновь прицелился.
— Не делайте этого! — закричал Половцев. — Зачем убивать этого человека?!
— Бросьте, господин литератор, какой же он человек?! Это уже труп: вон у него уже и лоб зеленкой намазан! Не беспокойтесь: бросим его потом в землянку рядом с тем, психованным, если он, конечно, не сгорел дотла, а дверь землицей присыпем да дерном обложим. Обложим и уедем, — пока лейтенант говорил, он все время смотрел в глаза Кирюхе. — Думаю, их не раньше следующей весны найдут: во время половодья всплывут они, голубчики, как два дирижабля, из недр и пойдут в даль путешествовать. Ведь ключи-то от машины уже у меня! — криво улыбаясь, лейтенант показал литератору и побледневшему Кирюхе ключи зажигания.
— Все понял! — взвился Кирюха. — Все покажу!
— Спасибо, конечно, но нам уже не надо. Да, ты там, — лейтенант показал глазами на небо, — дружку своему привет передавай и не забудь спросить: с чего это он вздумал стреляться? Ну а мы спешим! Ну, кучерявый, закрой глаза! Тебе пора баиньки! — и полный холодной решимости лейтенант направил ствол точно между глаз Кирюхе, сразу по-собачьи заерзавшему по земле худым задом.
— Стой! — завопил Кирюха. — Погоди! Я знаю, где он!
— Вот это другой разговор, — выдохнул лейтенант и опустил «пушку». — Но смотри, если обманешь…
— Что ты, что ты! — нервно захихикал Кирюха. — Я же не дурак! Наплевать мне на Пахома: он кашу заварил — ему и расхлебывать. Я-то ведь ни при чем, меня втянули…
— Ах ты бедненький! Втянули, значит, тихого мальчика… А зачем же ты, мальчик, ножик с кнопочкой с собой носишь? Карандаши точить, что ли? Или, может, картошку у пионерского костра чистить?
— Картошечку, начальник. Клянусь, не виноват! — Кирюха «канал» под дурачка, понимая, однако, что эта «хитрая» его игра вся — как на ладони.
— А вы, — лейтенант повернулся к Половцеву, который заметно нервничал, ибо «цирковое» представление затягивалось, но все же с надеждой смотрел на Кирюху, — свяжите ноги нашему сорванцу, как бычку на выпасе, а то деру даст.
Не мешкая, Половцев вытащил из своих брюк ремень и спутал Кирюхе лодыжки, оставив сантиметров пятнадцать ремня между ногами, чтобы тот мог хотя бы семенить по земле.
— Давай, бегом к машине. Ходчей, пионер, ходчей. Если неудобно, так петушком прыгай. Бег в мешках наперегонки помнишь? Вот, действуй! — сказал лейтенант Кирюхе, который старался держать равновесие и при этом не раздражать лейтенанта, от которого — Кирюха это нутром почувствовал — теперь целиком зависела его жизнь.
Половцев помог подняться лейтенанту и положил его руку себе на плечо.
— А он не убежит? — шепотом спросил он лейтенанта.
— Пусть попробует! — специально громко ответил лейтенант. — Люблю поохотиться! Эй, прыткий, ты все же не так быстро, а то мне придется тебе в заднице твоей червивой дырок наковырять!
Вадим Анатольевич вместе с Еленой Максимовной и Филином выбежали из дома во двор и быстрым шагом пошли к проспекту, где они надеялись поймать такси или тормознуть частника. Перед самым уходом полковник попросил у пришедшей в себя Елены Максимовны те самые документы вместе с экспертной оценкой, которые покоились здесь же в сейфе.
— Так будет надежней! А то ведь копию уже кто-то выкрал! — сказал Вадим Анатольевич, пряча бумаги, свернутые вдвое, в карман пиджака. Елена Максимовна при этом не сопротивлялась. Сил не было…
Филин (он же Владик) шел первым в двух шагах от полковника и майорши. Его руки были связаны и на них для маскировки лежал легкий плащ Елены Максимовны. Сама майорша, бледная и измученная, держалась за локоть полковника. Полковник с жаром убеждал ее:
— Он блефует. Мальчик нужен ему, нужен хотя бы для того, чтобы, если ситуация выйдет из-под его контроля, использовать Андрея как заложника. То, что он говорил тебе, — обыкновенный трюк, психологический прессинг. Он сознательно хотел ввести тебя в это состояние, чтобы сообщнику было легче расправиться с тобой. Не волнуйся, мальчик жив, и у нас теперь инициатива: Пахомов думает, что ты мертва. Кроме того, он не знает, что я с тобой и что его уже обложили со всех сторон, как медведя в берлоге. Вот увидишь, Лена, все будет хорошо. Через полчаса ты получишь своего Андрея целым и невредимым.
— Правда? Ты так думаешь? — Елена Максимовна с благодарностью посмотрела на полковника, в душе, однако, не веря столь радостной перспективе.
— Да, конечно… А вот муж твой, — полковник досадливо покачал головой, — наверняка… В общем, его убрали.
— Но как он оказался на даче? Ведь он там не должен был присутствовать…
— Не должен был? — насторожился полковник. — Ты что же, сына одного отпустила на дачу?
Они подошли к проспекту, и Елена Максимовна, подняв руку, пробовала остановить частника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.