Тот, кто стоит за спиной - [13]

Едва только познакомившись с этим пророком областного масштаба на вечере, посвященном Дню милиции, она, молодой лейтенант, даже не приглядевшись к инженеру человеческих душ, тут же попросилась у него замуж. Ведь пророк-то был покамест никем не занят!

Молодая Елена Максимовна втайне питала надежду на неизбежный в таких случаях собственный взлет (хотя бы на крыльях мужа-пророка!).

Но Половцев оказался совсем не орел, и она возненавидела тихоню мужа, который в самый ответственный момент убоялся обыкновенной человеческой славы и спрятался в тину семейного болота…

Осознав свой стратегический просчет, жена Половцева после некоторых мучительных раздумий решительно, как генерал Монштейн на Курской дуге, в одиночку начала свое почти отвесное восхождение. О, сил для этого было предостаточно в этой миниатюрной, даже хрупкой, но тщеславной девушке!

Но тут неожиданно (Половцев и сам себе удивился: неужели получилось?) у Половцевых родился сын Андрей. И, естественно, сын стал для нее помехой. Правда, не такой досадной, как это могло показаться сначала, поскольку все «воспитание», то есть стирание, пеленание и выгуливание, за исключением, конечно, кормления грудью, смиренно принял на себя тишайший толстячок от среднерусской литературы.

Если принимать как должное естественный ход событий и следовать природе человеческих страстей, то можно сделать справедливый, хотя и не очень приятный вывод, что когда ослепительная красота деловой женщины блекнет, она — так и быть уж! — готова наконец стать матерью своим детям, даже если является на данный момент важным государственным человеком. Посему на пороге своего сорокалетнего рубежа — что же теперь поделаешь?! — жена Половцева, уже зрелая и волевая руководительница, вдруг ощутила, что у нее растет сын.

Удивляясь себе, она стала сначала робко интересоваться его уроками, а потом брать с собой в загородные поездки, предлагая ему сложную компанию капризных детей сослуживцев с шашлыками и разговорами «чей пахан круче».

Ну а Половцева-воспитателя отправили в ссылку на дачу в Васкелово.

* * *

Лавина боли ударилась в НЕГО и повлекла куда-то вниз, бешено закрутив, как в мельнице, вместе с песком, обломками скал и тяжелыми валунами. Но боль ОН чувствовал лишь мгновение. Потом боли не стало, и ОН погрузился в кромешную тьму…

И вдруг тяжелое, как якорь, собственное тело, словно толстая железная кора, отвалилась от НЕГО, и ОН, набирая скорость, помчался вверх, рассекая густую тьму и ощущая при этом невиданную легкость. Но самым удивительным было то, что ОН чувствовал при этом: ОН чувствовал, что летит к выходу из тьмы. Где-то высоко впереди должен был хлынуть свет.

ЕМУ стало спокойно и радостно. Радостно настолько, что ОН забыл все: родителей, друзей, предыдущую жизнь и даже собственное имя. И еще: ОН потерял всякий интерес к себе. Странно, но ОН даже не знал, что ОН такое?

Без сомнения, ОН был существом разумным, чувствующим, но был ли ОН при этом человеком?

ОН летел в каком-то полумраке вверх, и чьи-то черные крючковатые клочья — что-то вроде перепончатых лап с острыми когтями и членистые хвосты с чешуей, извивавшиеся как осьминожьи щупальца, — пытались остановить ЕГО в этом отвесном туннеле, не пустить наверх, к свету… Эти лапы и хвосты были агрессивны. Они растягивались и разрывались пополам, но действительно несколько замедляли его стремительное восхождение. Возможно, они и задержали бы ЕГО, если бы не ЕГО воля к свету и мольба о чуде, которые переполняли ЕГО.

Наконец впереди показался свет — сначала маленькой точкой, потом ослепительным диском, который быстро возрастал, превращаясь в солнце, которое и было новым Небом.

Свет уже затопил весь мир, и огромные золотые ворота медленно отворились перед НИМ, приглашая войти. Кто-то впервые увиденный ИМ и все же очень знакомый стоял вместе с ним перед золотыми воротами и терпеливо ждал. То, что открывалось там впереди, передать словами было невозможно. ОН невольно потянулся туда, в эти волшебные сады, напоенные светом и сладким пением, где — ОН теперь знал это! — и была абсолютная, всепобеждающая любовь.

Но там, внизу, на Земле каждую минуту, каждый миг, строка за строкой, нота за нотой гениальный по замыслу спектакль шел к своей кровавой развязке…

И вдруг ОН услышал внутри себя голос: «Сделай это, тогда войдешь…»

ОН еще не знал, что именно ОН должен сделать. ЕМУ было трудно, ведь ни зла, ни добра для него уже не существовало. Пропала та тонкая грань между добром и злом, которая проходит через человеческое сердце.

Внезапно подъем прекратился. Тело вновь обрело вес. ОН медленно опустил голову и посмотрел вниз: под НИМ в голубоватой медленно ползущей над поверхностью дымке в черной яме космоса плыла огромная Земля.

«Вот она, Скандинавия! А вот Балтика…» И тут ОН увидел то, что искал. Увидел и весь превратился в зрение. «Туда, еще правее… Да, здесь!»

Земля начала медленно приближаться к НЕМУ, затопляя серо-голубым мерцанием черноту космоса. Сначала ОН видел только лесные массивы и моря с озерами (горы лежали где-то ниже, у него под ногами, и ОН даже боялся смотреть на них), потом начал различать реки, каналы, пестрое лоскутное одеяло полей.