Тот, кто не спит - [2]

По большей части Иона пребывал в душевном равновесии. Природа отвлекала от себя самого. Поначалу, только прибыв на место, еще толком не освоившись, он чувствовал своего рода отупение. Несколько часов кряду просиживал на большом валуне возле дома, глядя на плывущие по небу облака. Сердечная тяжесть, сопряженная с воспоминаниями о прежней жизни, успешно растворилась в игравшем красками мире, о котором он так долго грезил. Каждый шаг в новой жизни Ионы сопровождался отпечатком на теле. Из холеного горожанина с прянично-глазированной кожей он превратился в крепкого загорелого горца. Кожа на лице от постоянного воздействия ветра загрубела, от носа к уголкам рта протянулись первые морщины. Иона не отличался крепким здоровьем, однако жизнь на высоте в условиях гипоксии подарила ему странную уверенность в своих силах.

Одноэтажный домик его, сложенный из белого камня, стоял на краю небольшого плато, на полпути к пещерам высоко в горах. За домом тропа, а за ней крутой спуск вниз, к подножию горы, где один над другим хаотично громоздились каменные одноэтажные дома деревни. Далеко на запад виднелся городок и железнодорожная станция, на восток простиралась долина, а за ней горы. Дом был старым, но прочным, сложенным на совесть. Кто был его хозяином раньше, никто из местных не помнил, а до приезда Ионы в нем много лет подряд останавливались альпинисты, используя его как базу. Договориться с местной администрацией городка, которого не было даже на карте, большого труда не составило. Ионе разрешили жить здесь за единовременно внесенную скромную плату. На памяти местных это был первый чудак, пришедший в суровый край, чтобы жить здесь. Люди при благоприятной возможности старались как можно скорее унести отсюда ноги.

В единственной просторной комнате дома, поделенной на две части высокой деревянной ширмой, было сумеречно и тихо. Здесь не было часов, ибо в них не было необходимости: собственные внутренние часы еще ни разу не подвели Иону. Во время сильного ветра случалось скрипнуть двери или неплотно прикрытым ставням, но звуки снаружи не проникали сквозь толстую каменную кладку дома. Стены внутри дома были покрашены белой краской и сплошь увешены метелками трав. С потолка свисали вязанки лука и чеснока. Изучив энциклопедию, Иона получил доступ к небольшому заработку. Травы на просушку развешивались и раскладывались повсюду: под потолком, на стенах, на столе и даже на полу. На стене висела пара деревянных полок с немногочисленной домашней утварью

Случалось– не без этого – нагрянуть тоске, сокрушительной и внезапной. И тогда он откладывал травы в сторону. Сердито хлопнув дверью, выходил из дома и шел прямиком к большой дощатой бочке с холодной водой. Зачерпнув полные ладони воды, набирал ее в рот, после чего погружал в воду лицо и открывал глаза. Способ приведения себя в равновесие работал безотказно, и беспокойство, уступив место спокойной созерцательности, мгновенно улетучивалось. Со временем, пройдя несколько стадий сложных трансформаций, мыслительный процесс Ионы благополучно покинул зону внутреннего диалога.

Во дворе, помимо двух бочек с дождевой водой, имелась зеленая пластмассовая скамейка, стоявшая возле входа в дом. Ножки скамейки были на треть закопаны и обложены камнями на случай внезапного порыва ветра. Бочки служили Ионе для разных нужд: в одной из них Иона грел воду и мылся, залезая по самую шею, вторую использовал для хозяйственных нужд. Двор был чистым и почти что пустым. Иона не рубил дров, закатав рукава, и не топил ими печь. Впрочем, и печи у него не было, как не было ни бороды лопатой, ни рыжих усов щеткой. Лицо его было гладко выбрито, а в доме тепло. Вместо дров он использовал энергию ветра, а ветер в этих краях был почти постоянным, и скорость его зачастую превышала десяток метров в секунду. Воспользовавшись оказией, он приобрел необходимый материал, собственноручно собрал и установил на площадке перед домом ветряк на длиннющем шесте. Ослепительно белый, сверкающий на солнце, он был отлично виден издалека, благодаря чему первое время служил ему ориентиром во время вылазок в горы. Энергии ветра с лихвой хватало для нагрева воды и освещения.

К новому укладу без привычного городского комфорта Иона привык быстро. Время шло, и новый мир перестал завораживать, а на смену масштабным панорамам пришли мелкие детали повседневности. Необходимость выживать навалилась в новом обличии, вынудив научиться читать по следам и определять погоду. Непривычная физическая нагрузка, сопряженная с жизнью в горах, постепенно сделала его крепким и выносливым. День за днем Иона все больше приобщался к состоянию внимательного существования, и восприятие его неизбежно выравнивалось, пока однажды он окончательно не слился с природой.

Продажа целебных снадобий, по преимуществу туристам, давала возможность покупать еду. По воскресеньям он спускался в деревню и, миновав ее, доходил до ближайшего городка – перевалочного пункта альпинистов и путешественников. Там он продавал на местном базаре травные составы и плетеные поделки и покупал еду: лепешки, рис, сухофрукты, сыр и пиво.