Тот, кто может все - [39]

— Охранник, который знает все возможные уловки диверсантов, лучше других должен справляться с делом, — здраво рассудил я.

— Может быть, и так, — легко согласился Алексей Алексеевич. — Но у меня и на такие структуры выхода тоже нет. И все же я доложу по инстанции, может быть, командование чем-то тебе поможет. А я, в свою очередь, слегка помогу тебе деньгами. Материальную помощь выдам. Но в традиционно ограниченном размере. Пиши пока расписку на двадцать тысяч рублей…

Он взял с кухонной полки общую толстую тетрадь в клетку, неровно вырвал листок и положил передо мной. Ручка у меня была своя, и она торчала из кармана, что Алексей Алексеевич, естественно, давно уже заметил.

А сам он прошаркал ногами в дальнюю комнату и долго гремел там ключами на связке и металлической дверцей сейфа. Мне даже показалось, что куратор с кем-то там разговаривает, хотя, скорее всего, он просто вслух считал деньги.

Но я, хорошо понимая и самого Мягкова, и вообще этот тип людей, предполагал, что больших денег он в сейфе не держит, а ключами на связке и дверцей сейфа гремит намеренно, сбивая меня с толку. А сами деньги прячет где-то или среди белья в шкафу, или внутри матраца, на котором спит, или вообще под подкладкой старой засаленной фуфайки, что валяется под вешалкой в прихожей, прикрывая сверху обувную полку.

Предложенные двадцать тысяч никаких проблем решить не могли, но хотя бы позволяли оттянуть их решение. По крайней мере, теперь хватало на бензин, чтобы ездить за продуктами или за чем-то другим необходимым в ближайший город, где все можно купить дешевле, чем в деревенском магазине, ориентированном на московских дачников. Да и сейчас было на что вернуться к себе в деревню. Можно машину заправить полностью, под крышку бензобака. По крайней мере, я был благодарен за эту подачку и своей прежней Службе, и лично Алексею Алексеевичу Мягкову…

Передвинув куратору свою расписку, я забрал четыре пятитысячных купюры, которые в настоящий момент являлись для меня почти несметным богатством, и сунул деньги в бумажник. После чего, поблагодарив Алексея Алексеевича, поспешил с ним расстаться. За окном активно темнело. А мне предстояло еще проехать достаточно немалую дорогу, кроме того, навестить домик в пригородном селе и спрятать в тайник кастет.

От дополнительной порции чая я отказался, хотя чай у Мягкова всегда был вкусный. Чай он выписывал, как сам однажды рассказал, через Интернет и смешивал три или четыре различных сорта, создавая собственный коктейль. Но к этому, видимо, необходимо было иметь склонность. У меня же такой склонности не было. Правда, дома я иногда добавлял в заварочный чайник немножко листьев мелиссы или простой мяты, но делал это редко…

Машина дожидалась меня внизу, неподалеку от подъезда. Когда я занимал место, рядом был припаркован только один «уазик» с военным номером. Сейчас же к нему добавились целых три неплохих иномарки. Причем поставлены они были так близко к моей «Волге», что я с трудом сумел открыть дверцу и сесть за руль, не поцарапав своей дверцей чужую машину. Так же аккуратно я выехал сначала задним ходом, потом развернулся и, покидая двор, выбрался на улицу, где в потоке машин чувствовал себя более уверенно, чем во дворе, рядом с играющими детьми. Когда у меня зазвонила в чехле трубка, я решительно принял вправо, прижался к бордюру и остановился. Сработало армейское отношение к дисциплине. Мне никто не помешал бы разговаривать во время движения, но я подчинился правилам дорожного движения.

Определитель высветил незнакомый номер.

— Кукушкин. Слушаю… — осторожно отозвался я.

— Виктор Вячеславович? — спросил густой и весомый голос.

— Да-да, я слушаю вас. Кто говорит?

— Можете называть меня Генераловым. Это не по званию, а по фамилии, хотя фамилия, я сразу предупреждаю, выдуманная. И вообще, я, честно говоря, не рекомендую вам пытаться узнать, кто такой Генералов.

— Вообще-то я на своем веку знавал одного Генералова, но до генерала он так и не дослужился. Вышел в отставку, как и я, подполковником, — стал я говорить на отвлеченные темы, напряженно соображая, кто это звонит и по какому поводу может быть такой звонок.

— Виктор Вячеславович, у меня к вам есть деловое предложение.

— Если оно действительно деловое, то я готов не только выслушать, но и, возможно, согласиться.

— Мне тут сказали, что у вас возникли серьезные финансовые затруднения…

— Кто вам сказал такую чушь! — возмутился я. Я вообще не любитель жаловаться и всегда имею склонность свои затруднения или полностью скрывать, или сильно преуменьшать.

— Кто сказал — это не важно… Я вам все равно этого человека не назову. Но я готов войти в ваше положение и помочь вам финансово. Причем помочь основательно. Значительными средствами.

А вот это меня уже сильно насторожило. Я хорошо знаю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, даже другим люблю эту фразу говорить. А если мне хотят предложить значительные средства, значит, от меня потребуют значительной отдачи. Но я еще не знал, что от меня потребуют. И обычно я не берусь за дела, выполнить которые не в состоянии.

— Значительные средства я всегда уважаю. Но при этом имею и голову на плечах, которая время от времени привыкла работать. Так вот, именно сейчас она включилась в работу и говорит, что помощь, тем более значительная, не бывает бескорыстной. И чем больше средств предлагают, тем больше с меня спросят… Так?