Тот, кто может все - [17]

Завершив работу перед домом, я сменил леску и перешел в огород, где намеревался выкосить траву между грядками и вдоль забора. Тамара как раз возилась на грядках, вычищая перекопанную уже землю от корней и травы, и потому я свою деятельность отложил, скорее всего, аж до весны, так как после выкашивания травы триммером ошметки этой травы летят во все стороны, разумеется, и на грядки, и их пришлось бы вычищать заново. В поисках работы я взялся за молоток, чтобы подправить стену сарая, где необрезные доски были сколочены внахлест и начали отходить. Однако древесина уже основательно подгнила, и вколоченные мной гвозди проваливались в гниль. Требовалось доски менять, но купить их пока было не на что. Оставалось дожидаться пенсии, которая, чаще всего, полностью и уходила на постоянный мелкий ремонт. И так круглый год. А еще требовалось купить дрова и переколоть их, потому что зима была уже не за горами и дровам следовало хотя бы немного подсушиться. Хорошо еще, что дачники неподалеку недавно построили целых три дома. Там было собрано в кучи множество обрезков различной древесины, от бревен до лицевых досок. Я еще летом договорился с хозяевами, что заберу эти обрезки. Вспомнив про дрова, я бросил взгляд на почти пустой дровяной сарай, сообщил Тамаре, куда отправляюсь, захватил с собой старенькую полуразвалившуюся садовую тележку-тачку и пошел.

К моему удивлению, уже в первом дворе среди строительного мусора мне удалось найти даже вполне приличные доски, которые могли бы сгодиться мне в хозяйстве. Нагрузив тележку обрезками, которые помещались в печи по длине, хотя и их стоило еще расколоть, но это было делом не трудным, я отложил хорошие доски в сторону и покатил тележку к своим воротам. Там быстро разгрузил привезенное в дровяной сарай и отправился в следующий рейс. А когда завершил четвертый, услышал вдалеке звук автомобильного двигателя. Хотя слух у меня отнюдь не музыкальный, сам я всегда считал, что мне еще в детстве «медведь на ухо наступил», но еще в бытность свою командиром сначала взвода спецназа, а потом и командиром разведроты я научился по звуку различать количество стреляющих автоматов. И даже различал, какие автоматы стреляют, поскольку у нас на вооружении стояли автоматы «АК-12» с глушителем и «АЕК-971». Автоматы с глушителем вообще различить и подсчитать количество стреляющих можно было только по звуку щелкающего затвора, а не по очередям. Но автомат «АЕК-971» можно было и услышать, и выделить по звуку. Но главное состояло в том, чтобы подсчитать оружие противника, а следовательно, и количество бойцов. А бандиты чаще всего использовали или «АК-47», или «АК-74», или какую-то модификацию американской штурмовой винтовки «М-16», чаще всего карабин «М-4А1».

Понять, что слышу звук трех различных автомобилей, мне вообще труда не составило. Я не стал опережать события и катить тачку быстрее. Если кому-то есть необходимость поторопиться, пусть торопятся. Уже в тридцати метрах от дома я остановился и оглянулся, хотя давно узнал звук двигателя полицейского «уазика», который сегодня уже приезжал ко мне. Я не ошибся. Первым ехал именно он, за ним легковая машина, кажется, «Лада», а замыкал небольшую автоколонну белый микроавтобус, знак на капоте которого я из-за легковой машины не видел, но почему-то принял его за «Фольксваген».

Оглянувшись для приличия, я снова взялся за ручки тачки и поехал дальше все так же неторопливо, сделав вид, что ментовскую машину то ли не узнал, то ли меня она совершенно не волновала. «Уазик» меня догнал, открылась дверца, и из нее высунулся капитан Родимцев.

— Еще раз здравствуйте, Виктор Вячеславович. Мы опять к вам.

— Ну, тогда милости прошу… — Я поставил тачку и оглянулся, чтобы удостовериться, что слух мне еще не отказал. Не отказал. Микроавтобус свернул на боковую улицу в десяти метрах позади, но я успел его заметить и даже успел увидеть синюю полосу по всей длине корпуса, а на синем красная надпись «Следственный комитет». Я догадался, что микроавтобус тоже ко мне, но по какой-то необходимости еще и в сторону поехал. Может, просто кому-то из офицеров приспичило в кусты сбегать — мой хилый дощатый туалет утруждать лишней нагрузкой не захотелось. Хотя, скорее всего, мой туалет никто из Следственного комитета и не видел. А зря. У меня чувство юмора иногда бывает своеобразным. Я сам туалет покрасил кузбасс-лаком, то есть сделал его полностью черным, а поверху обил покрашенными белой краской резными досками, купленными еще во времена, когда у меня сразу после переезда в деревню деньги были. Получилось красиво и своеобразно. А главное, весьма даже нестандартно. Сделал я это потому, что рисунок на резьбе сильно походил на рисунок резьбы на наличниках моих окон, только был чуть более крупным. Мне тогда подумалось, что это будет смотреться комплексом. Наверное, со стороны так оно и смотрелось. По крайней мере, сосед, московский дачник, которому с крыльца его дома видно было весь мой двор и огород, так и сказал. А он человек умный, какой-то там профессор…

Тачку я закатил через распахнутую калитку, загодя подложив под саму калитку кирпич. Капитан зашел за мной следом, но я не стал ставить тачку у крыльца, а как человек, во всем уважающий порядок, провез ее по дорожке до дровяного сарая с решетчатыми стенами — это специально делалось для продува, чтобы дрова лучше сохли, — и сразу стал раскладывать доски в поленницу, оставив Родимцева дожидаться меня у крыльца. В калитку вошел, осматриваясь, высокий и худощавый старший лейтенант полиции с насмешливым, лукавым и даже чуть-чуть, как мне показалось вначале, самодовольным взглядом. Потом, правда, это впечатление исчезло, самодовольства в старшем лейтенанте не было. Он остановился рядом с капитаном. И не успел я выложить из тачки все обрезки досок, как у ворот встал догнавший две другие машины микроавтобус. Но во двор никто пока больше не вошел.