Тот, кто меня разрушил - [3]

Моя внешность лжёт, как глянцевая обложка. Даже сейчас, ошпаренная кошмарными снами, я выгляжу вполне приемлемо. Как будто тело заморозилось в прошлом и отказывается двигаться вперёд. Всё дело в глазах, серых, огромных, с необычным рисунком радужки. В детстве мальчишки дразнили меня инопланетянкой, а потом вдруг перестали. Вместо этого неловко приглашали в кино и ошивались рядом в надежде привлечь внимание.　

Кроме глаз да длинных ног, люди не замечают ничего, как будто на портрет пролили белила. Закрою глаза — и даже знакомые меня не узнают.　

Всё, успокоилась, дышу размеренно, ровно. Колёса поезда клацают, как протезы, и мы останавливаемся. Каменная гармошка вокзала действует на меня успокаивающе, и я расслабляюсь, поглядывая на пассажиров, с усталой нервозностью охраняющих свой багаж.

Я решила назвать эту поездку смелым словом «отпуск». Такой долгожданный, что порой не верится. А ведь решилась же, села в поезд. Ворох надежд скручены в одно целое, в одну нить, которая тянет меня вперёд, несмотря на жуткий страх. Восемь лет сомнений и мучений, но вот она я: в купе вагона люкс еду на поиски моего самого жуткого кошмара по имени Максим Островский. Это — попытка найти и отпустить прошлое, вспомнить себя и по-настоящему привести в порядок мою жизнь.　

Психолог сказал: «Внутри каждого человека живёт ребёнок, он нуждается в любви и внимании. Полюбите маленькую Пару внутри себя и научите её жить. Делайте это постепенно, очень медленно. Нащупайте её страхи, посмотрите им в лицо и помогите ей с ними справиться. Но не торопитесь, иначе кошмары вас не оставят».　

Не верю.　

«Нащупайте страхи»! Как можно нащупать океан, в котором тонешь уже восемь лет?　

Маленькая Лара внутри меня не хочет ничего медленного. Она требует, чтобы сразу — и навсегда. Наивная, она хочет быть счастливой.　

Я не тороплюсь, задержка мне на руку, поэтому я и выбрала поезд, а не самолёт. Моё прошлое началось в поезде, и чем дольше поездка, тем лучше. В прошлое надо входить осторожно, как в кишащую аллигаторами воду. Лучше вообще не входить, но раз уж без этого не обойтись…　

Мы снова остановились, не знаю, где. Стайка женщин, пожилых и не очень, бросается к поезду, держа в руках кули и свёртки. Неужели меня действительно отбросило в прошлое?　

— Картошечка варёная, свежая, горяченькая!　

— Огурцы малосольные, домашние!　

— Молодая картошка с укропом!　

— Семечки! Орешки! Домашнее печенье!　

Вдруг до безумия хочется есть. Не ресторанной еды, а именно этой, домашней. Детские воспоминания врываются, оглушая и заполняя рот слюной. Горячая картошка, завёрнутая в газету, мятый солёный огурец, стекающий по голым коленкам рассол. Щурясь, выхожу на перрон и сталкиваюсь с соседом. Забирая у женщины бумажный свёрток с едой, он улыбается и отступает в сторону. Ждёт. Смотрит на меня.　

Выбираю картошку погорячее, такую, чтобы обжигала, рассыпаясь на языке, и три огромных солёных огурца со впалыми боками. Сосед пытается помочь, подержать картошку, пока я расплачиваюсь, но я выставляю локоть и отрицательно качаю головой. Не хочу помощи. Ничьей. Забираю пакеты и захожу обратно в купе. Почти успеваю закрыть дверь, когда в щели появляется ботинок.　

— Позвольте я составлю вам компанию? Ехать ещё долго, мы опаздываем на несколько часов.　

Сосед улыбается, искренне, спокойно, почти без подоплёки. Другие женщины посчитают его симпатичным, но не я. Инстинкты требуют, чтобы я немедленно избавилась от его присутствия, и я им доверяю. Безоговорочно. Кладу свёртки на полку, улыбаюсь и подаюсь к мужчине всем телом, как будто собираюсь обнять. От удивления он отступает назад, и я тут же захлопываю дверь ему в лицо.　

Всё, с соседом покончено, можно ехать дальше. Если захочу, могу вообще не выходить из купе до самой Анапы. Протираю столик антибактериальной салфеткой и раскладываю вкусности. Смешно, да? Я мертва внутри, а микробов боюсь. Собираю пальцами картофельный снег, смакую на языке, прикрываю глаза. Вот оно, счастье. Простое и терпкое, как рассол. Пробуждает и радует. Огурец хрустит, щиплет язык, рассол стекает по подбородку. Мне так хорошо, что я даже открываю окно и улыбаюсь, глядя на красные кирпичи станции. Чудное место. Здесь были ко мне добры, подарили вкусное счастье.　

Сосед идёт вдоль рельсов, поддевая ботинком мелкие камешки. «Хоть бы он отвлёкся и опоздал на поезд», — мстительно думаю я и отворачиваюсь. Мне не нужны соседи, не нужны друзья. Мы с маленькой Парой едем в отпуск, чтобы нащупать наши страхи, а сосед-мужчина нам мешает.　

Чёрт знает, что. «Маленькая Лара внутри меня», скажут тоже. От таких слов начинаешь бояться самой себя. Хотя какой помощи можно ожидать от психологов, если ты не сказала им правду?　

Сосед останавливается под моим окном. Зря надеялась, что он оставит меня в покое. По лицу видно, что он настырный и терпеть не может скуки. Должен побеждать всегда и во всём, поэтому будет вертеться вокруг меня в надежде, что я всё-таки клюну на его немалые чары.　

Смотрит в моё окно и поигрывает бицепсом под белой футболкой. Красуется или действительно нервничает?　

— Извините, если я вас чем-то обидел. Просто хотел познакомиться, раз уж мы — попутчики.