Тот еще космонавт! - [12]

– Косяки не забиваете, а пургу несете. Пойду в магазин, – нашарив в кармане купюру, сказал Рифат.

– Сходи проветрись, Рифат. – Вернувшись к грибной теме, Саня продолжил: – А потом грибы обрели разум и объявили Женьке войну, квартирную. Возьми ипотеку, жилец, иначе уничтожим, размножаемся спорами, рать непобедимая пополняется ежеминутно. На работу не ходишь, отбиваешься от новых хозяев квартиры, закрывая плотно двери и окна, но они сделали вылазку через туалет и зашли в тыл вездесущей грибницей. Война проиграна, пиши пропало, доверенность на жилплощадь, и в туалет не пробиться, там дамокловым мечом висит ипотечный договор на двадцать пять лет.

– Элементарное решение житейских проблем цинично превратил в обременительный финансовый документ, чего и следовало ожидать, – вяло сказал Женька.

– Напиток прибыл, соскучились. – Улыбаясь, в кунг вошел, груженный различными бутылками, Рифат. – Сегодня пью за компанию, заметьте, без кальяна, Саня, чего молчишь.

– На приходе он, обрадовался. Думали, водка и Рифат – вещи несовместимые. – Давясь от смеха, Женька глазами указал на чайник с дурман-травой. – Саня, отомри.

– Он тяпнул оттуда, много? Надолго, значит, завис, нужно на трезвую голову подумать. Женька кальян только помешает.

– Согласен на троих, две бутылки водки даже в обществе трезвости приемлемая доза.

В кунг ввалился Эдик, бряцая по-гусарски саблей, держа в руках полный котелок плова:

– Аллах послал…

За окном ночь набирала силу, проникая в каждый закуток стояночного пространства.

– Ребята хорошие. – Эдик размашисто перемешал наваристый плов. – На родине не мешать, но здесь так делать. Знаю их давно, жизнь не сахара, сами выбрать такой дорога, не замечал, чтобы так врать некрасиво.

– Странная история, – вставил Рифат. – Спокойно жизнь протекала в районе, работали, любили, по гостям ходили, а сейчас сплошные недоразумения и непонятки. Глянь-ка, зашевелился вроде.

– За победу! – Спустившийся наконец на землю Саня залпом опрокинул стопку. – А лося, Женька, я добуду обязательно, не денется дальше леса.

– Лосиный бог поведал, дату назвал, когда? В заварнике, кстати, чуть осталось. – Женька еле сдерживался, чтобы не упасть от хохота.

– Тебе только бы поржать. А меня беспокоит чувство, не могу избавиться от мысли, что нас рассматривают будто в бинокль. Хотите – верьте или нет, но не покидает ощущение, которое сродни охоте, тот же азарт, тревога, адреналин. И подглядывают, целенаправленно ведут наблюдение, гарантию даю. Если зверь, то умный шибко для животного. Человек – так, спрашивается, зачем прятаться? Думаю, ответ найдется, дай бог, чтобы обошлось по-доброму и чтобы Жак нашелся, не мог он так бесследно исчезнуть.

– Выпей, Саня, еще стопку. Сожрали Джакомо, братцы, к бабушке не ходи. Не найдем, бесполезно, – с набитым пловом ртом сказал Женька.

– Найдем, жив он, сердцем чувствую.

Нехотя спорили, пока вторая «Тройка» не опустела до дна. Собираясь по домам, выключили телевизор, где с успехом шла программа, показывающая активных пенсионеров…

– Ну, мужики, прощаемся. – Крепкие рукопожатия Сани не оставляли выбора. – Пир закончен, пора и на боковую, впереди тяжелый день. Завтра созвонимся и решим, как поступим дальше.

Короткий гул сдержанных голосов донесся в ответ, приятели гурьбой двинулись на выход. Неожиданно гул повторился, а затем раздался страшный по силе душераздирающий вопль, в ночной тишине особенно звучащий безысходно и драматично. Непродолжительно, зависнув в воздухе, постепенно сошел на нет и исчез, вновь уступая владения ночному спокойствию.

– Это в домах. – Рифат, пьяно качнувшись, указал рукой на развалины.

– Молодежь бесится. Дело было вечером, делать было нечего, – отреагировал Женька. – Сейчас еще и музыку врубят, а потом поедут за пивом, на машинах и мотоциклах без глушителя, праздновать повышение пенсионного возраста.

Санька, лишь один, приостановившись, заметил в проеме между домами черную скалу, передвигавшуюся повадками матерого зверя, бесшумно и мягко, с дьявольской легкостью. Зрелище завораживало, но оказалось мимолетным, отчего можно было принять его за видение, мираж.

– Саня, пойдем! – крикнул Женька, помахав на прощание Эдику. – Чего встал, как вкопанный?

Перекрестившись и мотнув головой, Саня побрел к выходу, то и дело посматривая на притихшие дома. Эдик больше не улыбался, а грустно стоял у будки сторожа, изредка кивая удаляющимся друзьям.

Глава 7

На работу идти не хотелось, но, переборов утреннюю лень, Саня рывком встал с кровати, потянулся на кухню. «Если чайник горячий, то выпью кофе, если нет, то пойду курить». Победителем в этой схватке века оказалась пачка сигарет. Производители табачных изделий уважительно поклонились в заокеанских кабинетах, а еле теплый чайник обиженно отвернулся носиком к стене.

Пасмурная и зябкая погода очистила улицы от прохожих. В магазине Саню привлек разговор стоявших в очереди двух дородных женщин:

– Не первые это убийства, неделю назад целую семью цыган положили, а семьи у них большие, человек по тридцать. Полиция без устали там ковыряется, преступников так и не нашли, думаю, маньяк объявился, серийный.