Тощие ножки и не только - [26]

Если бы речь шла о людях, то можно было бы сказать, что чужестранцы – Посох и Раковина – улыбнулись. И тут до Ложечки дошло, что Жестянка абсолютно прав(а).

– Тогда, – продолжил(а) хранитель(ница) бобов и свинины, – у нас к вам пара вопросов. Куда точно вы направляетесь? Как, по-вашему, мы должны вас сопровождать? Вы же знаете, что нам недостает средств передвижения.

– Наша цель – Иерусалим, – ответил Посох. – Мне казалось, мы достаточно ясно сказали об этом.

– Что касается способа передвижения, – вступила в разговор Раковина, – то мы попробуем вдохновить вас.

Подобно всем другим предметам домашнего обихода, троица из индейкомобиля инстинктивно поняла, что имела в виду Раковина.

– Нам нужно подумать над вашим предложением, – заявил(а) Жестянка Бобов.

– Зачем, черт побери? – возразил Грязный Носок.

– Пожалуйста, мистер Носок! – укоризненно простонал(а) Жестянка.

– Хорошо, хорошо, – согласилась Раковина. – Мы вас оставим одних, чтобы вы все обсудили.

– Только просьба ко всем, поторопитесь! – произнес Посох.

Посох и Раковина собрались выйти из пещеры, но Жестянка остановил(а) их.

– Об этом вашем Иерусалиме, – сказал(а) он(а). – Вам, наверное, будет интересно узнать, что сейчас там очень неспокойно – вооруженные столкновения, уличные беспорядки и все такое. Короче говоря, место это очень опасное.

– О Боже! – пискнула Ложечка.

– Да. Вот-вот. И что вы на это скажете? – спросил Грязный Носок.

Раскрашенный Посох, почти не останавливаясь, бросил на ходу:

– Иерусалим испокон веку раздираем кровавыми распрями. Если проливаемая на улицах кровь не поднимется выше моей голубой полоски, значит, там не так опасно, как бывало раньше.

К вящему удовольствию Посоха, голосование прошло быстро и с положительным результатом. Два голоса за путешествие при одном воздержавшемся. Жестянка был(а) слишком любопытен(на), чтобы отвергнуть предложение получше узнать мир и посетить новые места, независимо от того, опасно это или нет, тогда как Носок не мог уразуметь, в каком случае он потеряет больше – любая авантюра казалась ему предпочтительнее участи заживо сгнить в пещере. Онемевшая от дурных предчувствий Ложечка была не в состоянии принять какое-либо решение. Пока ее спутники вкратце обсуждали все «за» и «против», она предавалась пленительным фантазиям о политом сливками шоколадном пудинге и прикосновениях свежего рта юного иезуита, сочащегося жадной слюной.

Узнав о согласии троицы новоявленных друзей, Посох и Раковина взялись за приготовления к ритуалу увеличения частоты. Потребуются немалые усилия и сосредоточенность со стороны всех его участников.

Инертность неодушевленных предметов обманчива. Мир неодушевленных вещей кажется людям статичным и «мертвым» только по причине нашего нейромускулярного шовинизма. Мы настолько влюблены в диапазон собственной деятельности, что остаемся слепы к тому факту, что большинство действий во вселенной разворачивается вне пределов этого диапазона, то есть со скоростью настолько большей или настолько меньшей, чем наша собственная, что они остаются скрыты от нас… ну, скажем… неким покрывалом.

Мы относимся к предметам, заполняющим нашу повседневную жизнь, как будто это абсолютно предсказуемые, твердые тела, покорно застывшие во времени и пространстве.

И все же почему мы так уверены в том, что знаем, чем занимаются окружающие нас предметы в те минуты, когда мы не смотрим на них? Или когда наш взгляд не способен по-настоящему проникнуть в их сущность?

Вот, например, консервная банка фирмы «Ван Кэмп», бобы со свининой. Вглядитесь повнимательнее в ее этикетку. Забудьте про перечень ингредиентов (включая сахар и кукурузный сироп, о наличии которых вы, вероятнее всего, не подозревали). Отвлекитесь от инструкции по приготовлению продукта и упоминания о весе (21 унция или 595 граммов – чуть больше по весу, чем лошадиный мозг). Не принимайте во внимание стилизованный под эпоху освоения Дикого Запада шрифт, которым напечатаны все эти сведения, белую корову и желтое родео на ярко-красном фоне.

Вглядитесь в саму этикетку повнимательнее. Вам потребуется увеличительное стекло, которое тоже отнюдь не является неким пассивным инструментом. Подобно жидкости, оно плывет и капает со скоростью, которую мы оказываемся не в состоянии зафиксировать. При взгляде через него мы видим увеличенное изображение этикетки – шершавая спутанная масса, состоящая из щепочек древесины, мельчайших частичек пеньки, льняных волокон, асбестовых волокон, а также пятнышек чернил, клея и смазки. Все эти вещества имеют свои собственные формальные характеристики, и если подвергнуть их еще более пристальному рассмотрению, а для этого вам стоит вооружиться электронным микроскопом, и если вы исследуете молекулярную структуру каждой пирамидки, кольца, спирали или зигзагообразной цепочки, то наверняка будете поражены.

Но это всего лишь начало, своего рода вступление. Для того чтобы лицезреть главное шоу, нужно заглянуть еще глубже.

На атомном и субатомном уровне трещат и вспыхивают уму непостижимые электрические разряды, проносятся аморфные частицы (имеющие непосредственное отношение – помните об этом! – к составу этикетки, приклеенной к боку жестянки со свининой и бобами). Последние как сумасшедшие вращаются одновременно и вперед, и назад, и вбок, причем с не поддающейся точным вычислениям скоростью, отчего такие выражения, как «приезд», «отъезд», «длительность» и «счастливого пути», становятся просто бессмысленными. Именно на этих уровнях и разыгрывается главная мистерия.