Торжество любви - [27]

Общество пребывало даже в чересчур веселом настроении, но в комнатах губернатора царила полная тишина. Гастингс встал рано и отдавал в своем рабочем кабинете приказания остававшимся членам совета и служащим. Сделав с обычным спокойствием и точностью свои распоряжения, Гастингс отпустил всех и вышел в парк в сопровождении одного лишь Неро. Они быстро дошли до пруда, собака сама бросилась к гроту и опять, рыча, стала обнюхивать землю. По приказанию Гастингса она пошла по следу и, как в первый раз, довела его до стены парка. Гастингс убедился, что ветка лежит на том же месте, и увел нехотя следовавшую за ним собаку обратно во дворец.

Он вошел в комнату Маргариты, перед окнами которой все еще стояли многочисленные часовые. В комнате сидела одна Марианна, со слезами на глазах смотревшая на занавешенную постель исчезнувшей дочери. Он нежно обнял ее.

— Мужайся, моя дорогая, — успокаивал он жену, — мы часто успешно боролись с судьбой, не будем же отступать и теперь, в самый трудный момент; с помощью неба отмщение будет в наших руках.

— Друг мой, у меня хватит мужества, — ответила Марианна, глядя на него сквозь слезы. — Но по закону Христову отмщение — дело Божие, я молюсь только о спасении моего ребенка.

Гастингс ничего не ответил и повел свою жену к ожидавшему их обществу.

Радостные возгласы раздались при виде хозяев.

Лорд Торнтон осведомился о здоровье Маргариты, и Марианна с улыбкой, стоившей ей тяжелых усилий, отвечала ему и всем остальным, что дочь ее находится на пути к выздоровлению и нуждается лишь в покое, так что она может себе позволить теперь маленький отдых и развлечение, крайне необходимые после утомительного ухаживания за больной.

После завтрака все направились к большому двору, где губернатора и его жену приветствовал оглушительный звук труб. Подвели нетерпеливо ржавших лошадей. Марианна легко и грациозно вскочила на свою лошадь и поехала с Гастингсом и лордом Торнтоном по бокам, возглавляя многочисленное и блестящее охотничье общество, к воротам. За ними следовала вся охота с собаками и слонами. Затем — конная прислуга и волы, везшие носилки и повозки со служанками леди; для самой же леди были приготовлены богато украшенные, совершенно закрытые носилки и такая же повозка. Далее тянулись многочисленные подводы с палатками и разными принадлежностями для кухни. Шествие замыкали построенные рядами загонщики — ласкарии, все одинаково одетые, с кинжалами за поясами и ружьями на плечах.

Неро шел рядом с лошадью своего хозяина. Несколько раз собака оборачивалась назад, и казалось, что ей совсем не хотелось уходить из дворца, но она послушно следовала за Гастингсом, изредка обращавшимся к ней с ласковыми словами.

Охотники напряженно ждали, куда Гастингс поедет; напряжение возросло, когда Гастингс спокойно объехал весь дворец и двинулся вдоль широко раскинувшегося парка к незастроенному пустынному месту, где изредка происходили военные учения. Не принимая участия в общем разговоре, он внимательно осматривал стену парка, за которой возвышались верхушки деревьев. Наконец он увидел положенную ветку и, подъехав ближе, заметил, что землю здесь истоптали лошади и люди. Он нагнулся к собаке, вполголоса окликнул ее, остановил лошадь и стал огладываться, как бы соображая, какое выбрать направление.

Собака насторожилась, навострила уши и нагнула голову к земле. Через несколько шагов она очутилась как раз у того места, где со стены свешивалась ветка. Здесь она стала обнюхивать землю и радостным рычанием дала понять, что след найден и можно по нему идти. Виляя хвостом, побежала она вперед, потом остановилась, залаяла и посмотрела на своего хозяина. Гастингс, незаметно для других следивший за собакой, шепнул что-то Марианне и рысью поехал вперед. Собака продолжала бежать впереди, виляя хвостом и оборачиваясь время от времени на хозяина.

Гастингс ехал, куда вела его собака, но делал вид, что сам выбирает дорогу, так что даже зоркие шикарии не замечали бежавшей впереди собаки, в действительности руководившей всей охотой.

— Он направляется к лесам и джунглям Ориссы, — шептались между собой шикарии: в Ориссе можно рассчитывать на большое число тигров, хотя там опаснее, чем где-либо.

Наконец сделали первый привал и раскинули временный лагерь. После нескольких часов отдыха еще до заката солнца все снова тронулись в путь, чтобы воспользоваться ночной прохладой. Гастингс, следуя за собакой, направлялся к югу, к Катаку, по большой дороге, пролегавшей между лесистыми возвышенностями Ориссы и тянувшимися к югу джунглями. Наконец вечером следующего дня общество подошло к Катаку.

Солнце уже заходило. Вдруг собака, бежавшая все время перед лошадью Гастингса, забеспокоилась, стала нюхать землю то тут, то там, громко рычать и сворачивать с дороги по направлению к покрытым лесом горным вершинам. Гастингс остановил лошадь, свистнул собаке, нехотя вернувшейся на его зов, и сказал:

— Вот место, которое я выбрал. Надеюсь, мой выбор будет удачен, и охота окажется превосходной. Пусть устроят лагерь здесь, между дорогой и джунглями.

В тот же миг охотники и ласкарии принялись за дело. На большом пространстве срубили кусты и раскинули палатки, соорудили вокруг них небольшой земляной вал, в центре которого помещались охотники, ближе к дороге расставили лошадей, слонов и подводы, вокруг же замкнутой цепью встали ласкарии под надзором егерей.