Торговые банкиры - [22]

Кавур тем временем завоевывал новых друзей в Англии, где лорд Джон Рассел пустил в обращение лозунг: «Италия – для итальянцев». Большинство англичан были на стороне итальянских борцов за свободу. Очевидно, Кавур стал великой объединяющей силой. Он обладал стилем и остроумием, хорошо говорил, избегал дешевого красноречия, подражая изысканному стилю великих английских государственных деятелей, которыми он восхищался. Английская пресса его любила. «Англо-сардинские облигации» выросли в цене до 87, но Хамбро по-прежнему был недоволен.

«Если бы люди знали вас так, как вы этого заслуживаете, – писал он Кавуру, – ваши средства шли бы по совершенно другой цене… Я объединился с Пьемонтом душой, телом и состоянием, потому что верю, что вашей стране судьбой назначено стать источником устойчивого развития человечества, которое не в силах остановить ни деспоты, ни анархисты».

Кавур последовал совету Хамбро, реорганизовал государственную систему бухгалтерского учета, ввел повышенные прямые налоги, принял меры для стимулирования свободной торговли. В начале 1852 г. «англо-сардинские облигации» поднялись до 90. Кавур высказывался в пользу своего рода двухпартийной системы, какая существовала в Великобритании, и начал объединение своей партии с левоцентристской группой Раттацци.

В истории «Рисорджименто» этот маневр получил название connubio («свадьбы»). Шла борьба за власть, но, помимо того, приходилось сражаться с врагами Кавура, которые угрожали свободе прессы. Образовался новый альянс, Раттацци стал президентом палаты; сформировали новый кабинет министров – без Кавура. Таким был его изящный ход. Он хотел доказать, что он незаменим. Рано или поздно его позовут назад – на роль премьер-министра.

Какое-то время Кавур путешествовал по Франции и Англии. В Париже ему удалось заинтересовать Наполеона III своими планами объединения Италии. В Лондоне он наконец-то лично познакомился со своим банкиром, и они подружились. Через несколько месяцев Кавура попросили вернуться и сформировать новое пьемонтское правительство. Как премьер-министр (кроме того, он держал портфели министров финансов, сельского хозяйства и торговли) Кавур подписал новые торговые договоры, построил новые дороги и повел Пьемонт к процветанию.

В феврале 1853 г., после первой неудачной попытки в Мантуе, произошло восстание Мадзини против австрийцев в Милане – оно также окончилось поражением. Кавур успокаивал Хамбро: восстание не подорвет доверия к Пьемонту в Сити. Но многие инвесторы все же поспешили расстаться с пьемонтскими облигациями, и Хамбро мрачно писал Кавуру, что «англо-сардинские облигации» «пошли к дьяволу».

У Кавура имелись и другие беды: виноградники у него в стране пострадали от филлоксеры; позже эта напасть обошлась Франции вдвое дороже ее войны с Пруссией. Однако Кавур не терял оптимизма и писал Хамбро: «Надеюсь, что бы ни случилось, вы и дальше будете проявлять к нам интерес и окажете нам помощь и поддержку».

Всерьез они поссорились только один раз. В 1854 г. Кавур спросил у своего друга, не сможет ли Хамбро принимать счета пьемонтского правительства без залога. На это письмо, адресованное лично Хамбро, последовал официальный ответ от фирмы «К.Й. Хамбро и сын» (C.J. Hambro & Son), в котором премьер-министру сообщали, «что такие гарантии на самом деле необходимы». Ссора едва не положила конец их дружбе, но позже они помирились.

Кавур приобретал все больший вес на международной политической арене. В феврале 1855 г. он проявил проницательность, подписав договор, по которому Пьемонт посылал для участия в Крымской войне корпус из 15 тысяч солдат. Кавур понимал, что участие Пьемонта в войне даст его стране право выступать на мирных переговорах. Палмерстон был доволен. Королева Виктория сказала: «В наших интересах видеть Сардинию независимой и сильной; это должно стать нашей целью». Виктора Эммануила она назвала «необычайно авантюрной личностью» («eine ganz besonders abenteurliche Erscheinung»).

Весной 1856 г. была подписана конвенция между Великобританией, Францией и Сардинией. Великобритания предоставляла Пьемонту заем в миллион фунтов стерлингов под 4 процента. Кавуру больше не нужен был торговый банк. Дизраэли в британском парламенте критиковал принципы британского правительства по предоставлению иностранных займов. По его мнению, займы должны были оставаться прерогативой торговых банков.

Двадцать пять лет спустя Дизраэли обратился к Ротшильдам за самым известным краткосрочным займом в истории; он просил Лайонела де Ротшильда о четырех миллионах фунтов «на несколько дней», чтобы выкупить долю пая Исмаил-паши, составляющую 43½ процента обычных акций «Французской компании Суэцкого канала». Ротшильд предоставил Дизраэли требуемую сумму под патриотические 3 процента, имея единственным залогом «слово премьер-министра», и Дизраэли написал королеве: «Все только что решено: они ваши, мадам». Благодаря тем четырем миллионам Англия получила контрольный пакет акций, который перед Второй мировой войной стоил около 90 млн фунтов стерлингов.

Хотя Дизраэли сомневался в том, что государство может выступать в роли банкира, в Сардинию он верил. Гладстон соглашался с ним: «Сардиния добилась успеха, несмотря на почти беспрецедентные трудности, осознав для себя все блага свободного правительства».