Торговец смертью - [2]

Вскоре после этого случая Малоун покинул ряды морской пехоты и вышел в отставку.

«Помню, когда мы не были заняты боевой подготовкой, Чейз постоянно что-то рисовал, — вспоминает далее Вайнрайт. — Иногда он даже отказывался от увольнительных и, когда остальные отправлялись развлекаться, оставался в казарме, чтобы поработать над своими рисунками. Для меня было очевидно, что Чейз обладает талантом, но какого масштаба этот талант, я осознал лишь тогда, когда он оставил армейскую службу и полностью посвятил себя живописи. Я думаю, в ту ночь в Эль-Чорильо он принял очень важное для себя решение и потом никогда не оглядывайся назад».

Зритель не найдет в полотнах Малоуна даже намека на насилие. В большинстве своем это светлые, красочные пейзажи. Их трепетные детали чем-то напоминают Ван Гога, но при этом полностью самобытны и излучают пылкую радость, возвышенное понимание окружающего мира, по достоинству оценить который может, пожалуй, только тот, кто выжил в чудовищном по своей жестокости столкновении с насилием и смертью…

2

Волны прибоя подкатывались совсем близко к кроссовкам Малоуна и сразу же отступали назад, предзакатное солнце отражалось в водах Карибского моря, создавая оттенки, которых, казалось, раньше никогда не существовало в природе. Малоун не упускал ничего из того, что его окружало: ни рассыпчатого песка под ногами, ни благоуханного бриза, шевелившего его густые и курчавые волосы, ни жалобных криков чаек над головой. Поднеся кисть к наполовину законченному полотну, он максимально сосредоточился. Художник хотел, чтобы в его новой картине присутствовало все это: не только цвета и очертания, но и звуки, и запахи, и даже соленый вкус воздуха. Художник пытался добиться невозможного, стремясь запечатлеть все эти ощущения на холсте. Чтобы тому, кто будет смотреть на картину, показалось, что он сам стоит на этом месте и наслаждается волшебными мгновениями, чтобы он почувствовал этот закат так, как если бы никогда не видел ни одного другого.

И в этот момент что-то отвлекло его внимание. Когда Малоун служил в морской пехоте, умение замечать несколько деталей одновременно не раз спасало ему жизнь, и со временем он в совершенстве овладел искусством выживания. Теперь этот дар пригодился ему и в ипостаси художника.

Движение он заметил справа от себя, возле группы пальм, стоящих метрах в ста дальше по пустынному пляжу, около того места, где заканчивалась почти незаметная сейчас грунтовая дорога. Размытая тень превратилась в фигуру приземистого человека, вышедшего на песок. Незваный гость поднес руку козырьком к глазам, чтобы прикрыть их от ослепительных солнечных бликов на воде, и стал смотреть в сторону Малоуна. Когда мужчина приблизился, его костюм, который сначала показался Малоуну темным, оказался великолепного синего цвета. Безупречные черные ботинки, в которые недавно, наверное, можно было смотреться, как в зеркало, запорошил мелкий белый песок, атташе-кейс в его руке был пепельно-серым — таким же, как и его волосы, и, судя по небольшим выпуклостям, сделан из дорогой страусиной кожи.

Малоун не удивился тому, что не услышал, как подъехал незнакомец. Громкий шум прибоя заглушал все остальные звуки. Не удивил его и безрадостный наряд гостя, выглядящий столь неуместно в этом курортном раю. Даже здесь, среди беззаботных отдыхающих, время от времени появлялись замотанные повседневными делами бизнесмены в костюмах-тройках и с «дипломатами» в руках. Малоуна озадачило другое. Целенаправленность, с которой двигался в его сторону этот человек, намекала на то, что он пришел именно к нему, Малоуну. Но ведь Малоун никому не сообщал о том, куда отправляется!

Малоун размышлял обо всем этом, не проявляя внешне никаких эмоций и никак не реагируя на приближение. Однако он все же склонил голову чуть вбок, ближе к палитре, чтобы незаметно поглядывать в сторону пришельца. Он сделал более интенсивным красный цвет в одном месте на холсте, а господин в костюме тем временем подошел так близко, что в поле зрения Малоуна оказались носки его ботинок. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, гость заговорил:

— Мистер Малоун?

Тот пропустил обращенные к нему слова мимо ушей.

— Я — Александр Поттер.

Малоун вновь не обратил на него никакого внимания.

— Вчера я говорил с вами по телефону и сообщил, что прилетаю сегодня днем.

— Напрасно потеряли время. Я, кажется, ясно дал вам понять, что ваше предложение меня не интересует.

— Более чем ясно. Вот только мой наниматель не принимает «нет» в качестве ответа.

— Пускай привыкает. — Малоун сделал еще один мазок кистью. В небе кричали чайки. Целая минута прошла в молчании.

Паузу прервал Поттер.

— Возможно, ваш отказ объясняется тем, что вы считаете недостаточным предложенное вам вознаграждение? Во время нашего телефонного разговора я назвал вам сумму в двести тысяч долларов. Мой наниматель уполномочил меня удвоить ее.

— Дело не в деньгах.

— А в чем же?

— В моей жизни уже был период, когда мне приходилось подчиняться чужим приказам.

Поттер кивнул:

— Я знаю, вы служили в морской пехоте.

— Вот именно. И, уйдя в отставку, я пообещал себе, что с этого момента и впредь буду делать только то, что сам считаю нужным.