Торговец смертью - [12]

— Но ты же не смог.

— Не захотел. Я не собираюсь стать джентльменом. Мне по душе профессия школьного учителя, — отрезал сержант. — Именно поэтому я снова вернусь в университет Глазго… если доживу, конечно. На мой акцент никто не обратит внимания, вот у тебя совсем другое дело.

— Но почему я должен стать джентльменом? — с пьяной настойчивостью допытывался Крейг.

— Ты мне нравишься, — улыбнулся ему Макларен. — Всегда задаешь умные вопросы. Ни один философ не должен обходиться без старшего матроса, заправившегося щедрой порцией виски. Необходимейшая принадлежность, так сказать… Ты должен стать джентльменом потому, что ни на что другое ты не годишься. Вот если только пиратом, но этому тебя учить не надо. Так что стань офицером, это лучше и безопаснее.

Это случилось в самом начале мая, когда цвел миндаль и тихо стрекотали цикады. Как черная тряпка темнели под лунным светом, смягчавшим неказистый сицилийский пейзаж, развалины греческого храма.

Крейг взял из рук сержанта почти пустую бутылку и сделал последний глоток.

— Ублюдки, — выругался он. — Чертово сиротство. Мной командуют ублюдочные свиньи. Но подождите, это скоро закончится, и тогда я вам покажу.

— Эй, — похлопал его по плечу Макларен, — будь уверен, ты им покажешь.

Со стороны развалин древнего храма послышались заунывные звуки волынки, и сержант с трудом встал на ноги.

— Это шотландские стрелки, — сказал он, приглашая Джона следовать за ним.

Крейг заколебался. Там, в поселке его ждала молодая вдова, которая спала с ним, угощала местным вином и давала уроки итальянского языка. И все это за несколько сигарет. С другой стороны, Макларен подсказал ему отличную идею, ориентир и цель в этой жизни, и надо было отнестись к его приглашению с уважением. Ничего страшного не случится, если он сходит поглазеть на шотландских стрелков.

Они миновали их лагерь и подошли к небольшой плоской площадке, утрамбованной ногами и обожженной беспощадным солнцем. Вокруг нее расселась группа шотландских солдат, они потягивали сицилийское вино и наблюдали за происходящим на этом пятачке. В центре стоял волынщик в национальном костюме, а вокруг танцевали шестеро мужчин в юбках солдат шотландского полка.

Зрители не аплодировали. В эти минуты они все мысленно были с танцующими, наслаждаясь пронзительными и в то же время печальными звуками волынки. В движениях шотландских танцоров была какая-то особая мужественная красота. Кто-то принес два мяча, и один из юношей, одногодок Крейга, исполнил танец с мячами. Это был такой синтез грации и силы, что Макларен громко вздохнул.

— И это тоже исчезнет. Последние следы древней культуры. Может быть, в последний раз нам довелось увидеть военные танцы шотландских стрелков.

— Какого черта? — прервал его тираду Джон. — Чего ради они танцуют?

— Потому что это искусство, — терпеливо объяснил ему сержант. — Конечно, им самим это слово может не нравиться, но именно так обстоит дело. Искусство с большой буквы. Это часть их жизни. Каждый мужчина здесь отличный танцор, — он еще раз посмотрел на одинокую танцующую фигуру. — У них был бой под Катаньей. Они победили, но не выставляют свою радость напоказ, так им лучше.

Звуки волынки прекратились, и танцор отдал мячи. Вот теперь раздался шквал аплодисментов. На площадке появился очередной танцор, но волынщик отрицательно покачал головой и отхлебнул из бутылки с вином. Макларен потащил Крейга за собой.

— Пошли со мной. Я еще раз покажу отголоски умирающей культуры.

Он подошел к волынщику и о чем-то переговорил с ним на языке шотландских кельтов. Тот ухмыльнулся, кивнул ему в знак согласия, и Макларен запел. Высоким голосом он стал выводить сложную, запутанную мелодию с почти неразличимым ритмом. Его голос подражал то скрипке, то волынке, и в то же время казалось, что певец почти не дышал. На площадку вышел молодой солдат и начал танцевать, суета среди зрителей прекратилась, и они сосредоточили все свое внимание на этом дуэте. Позднее, будучи уже зрелым мужчиной, Крейг понял, что оказался свидетелем удивительной сцены: старинные танцы кельтов посреди руин древней цивилизации, да еще в военное время. Но тогда все это ему так понравилось, что защемило сердце, а когда песня прекратилась, он уже с трудом сдерживал рыдания.

— Виски пополам с ностальгией, — сказал подошедший Макларен. — Ничто так легко не заставляет нас плакать, как эта гремучая смесь.

Крейг кивнул ему в знак согласия, правда, в то время ему еще не было известно, что такое ностальгия.

— Как будто я оказался в родительском доме. Отец иногда брал меня на рыбалку, — наконец смог выдавить он. — Среди рыбаков один старик любил петь старинные песни. От них на душе становилось теплее.

— Тебе надо украсить эту историю еще кое-какими подробностями и почаще вспоминать о ней. Джентльмены не чужды сентиментальности и любят истории о честной и достойной бедности, — посоветовал сержант, но Крейг не слушал его.

— А когда мне стукнуло одиннадцать, мать сбежала с молодым матросом, стюардом с «Кингс Лайн». Мой старик сиганул головой вниз с моста, а я оказался в этом дурдоме, который они называли приютом. Там уже было не до рыбной ловли, зато меня там научили драться.