Торговец и попугай - [3]

Во второй части речь идет о практическом применении историй. В первом разделе говорится о педагогическом значении историй в различных религиях, так как они, очевидно, и составляли первоначальную основу этих историй. Отношения между врачом и пациентом, размышления об этом и то, как это отражено в историях, составляют содержание второго раздела. Третий и четвертый разделы содержат примеры терапевтического применения историй и в первую очередь освещают проблемы сексуальности и супружеских отношений. Кроме того, дается обзор различных заболеваний, психотерапевтических проблем и конфликтных ситуаций.

Коллеги, работавшие вместе со мной в группе по обмену психотерапевтическим опытом города Висбадена и в Академии усовершенствования врачей земли Гессен, а также многие из моих пациентов приобрели собственный опыт применения историй в психотерапевтической практике и способствовали созданию этой книги.

Особого упоминания заслуживает группа преподавателей, участвовавших в работе по обмену психотерапевтическим опытом города Висбадена, которые обсуждали применение историй в педагогической практике.

Пользуюсь случаем выразить свою благодарность моим друзьям и коллегам, вдохновлявшим меня своими советами в работе над этой книгой; само собой разумеется, что никто из них не несет ответственности за то, как я использовал и переработал их советы.

Моему сотруднику психологу Дитеру Шену я особенно благодарен за его творческое и критическое участие в подготовке к изданию этой книги. Мои секретари г-жа Кригер и г-жа Кирш поддерживали меня своей искренностью, добросовестностью и надежностью.

Используя собственный опыт межкультурного общения, моя сестра Резван Шпенглер и брат Хоуханг Пезешкян помогли мне ценными советами. При собирании многих восточных историй, пословиц и методов народной психотерапии, олицетворением которых казалась нам моя тетя г-жа Бердикс, живущая в Иране, большую помощь оказала мне моя жена г-жа Маниже. Мои же сыновья Хамид и Навид стали за это время специалистами в области психотерапевтического применения восточных историй.

Носсрат Пезешкян, Висбаден, 1992

Торговец и попугай¹

У восточного торговца был говорящий попугай. В один прекрасный день птица опрокинула бутыль с маслом. Торговец разгневался и ударил попугая палкой по затылку. С этих пор умный попугай разучился говорить. Он потерял перья на голове и совсем облысел. Однажды, когда он сидел на полке в лавке своего господина, вошел лысый покупатель. Его вид привел попугая в страшное волнение. Он подпрыгивал, хлопал крыльями, хрипел, кряхтел и наконец, ко всеобщему изумлению, вдруг вновь обрел способность говорить: «Ты тоже опрокинул бутыль с маслом и получил подзатыльник? Вот почему у тебя теперь нет волос!»

(По Мовлана*)

Часть первая

Введение в теорию историй

Наберись смелости – сделай попытку

Однажды царь решил подвергнуть испытанию всех своих придворных, чтобы узнать, кто из них способен занять в его царстве важный государственный пост. Толпа сильных и мудрых мужей обступила его. «О вы, подданные мои, – обратился к ним царь, – у меня есть для вас трудная задача, и я хотел бы знать, кто сможет решить ее». Он подвел присутствующих к огромному дверному замку, такому огромному, какого еще никто никогда не видывал. «Это самый большой и самый тяжелый замок, который когда-либо был в моем царстве. Кто из вас сможет открыть его?» – спросил царь. Одни придворные только отрицательно качали головой. Другие, которые считались мудрыми, стали разглядывать замок, однако вскоре признались, что не смогут его открыть. Раз уж мудрые потерпели неудачу, то остальным придворным ничего не оставалось, как тоже признаться, что эта задача им не под силу, что она слишком трудна для них.

Лишь один визирь подошел к замку. Он стал внимательно его рассматривать и ощупывать, затем пытался различными способами сдвинуть с места и наконец одним рывком дернул его. О чудо, замок открылся! Он был просто не полностью защелкнут. Надо было только попытаться понять, в чем дело, и смело действовать.

Тогда царь объявил: «Ты получишь место при дворе, потому что полагаешься не только на то, что видишь и слышишь, но надеешься на собственные силы и не боишься сделать попытку».

За последнее время я собрал большое количество восточных (главным образом персидских) историй, мифов и басен. Они должны были отвечать следующим условиям: содержать примеры как межличностных отношений, так и душевных конфликтов, а также облегчать слушателю восприятие скрытых причин и следствий этих отношений и конфликтов. То, что я обратился к восточным историям, не имеет принципиального значения. Как восточные, так и западные истории, мифы, афоризмы во многом имеют общие корни. Их разделяют только сложившиеся различные исторические и политические условия.

Многие склонны думать, что сказания, сказки, саги, мифы, притчи предназначены только для детей. Однако это не так. Им свойственно нечто вневременное. Бабушка, рассказывающая сказки европейским детям, кажется в такой же мере принадлежащей прошлому, как и профессиональный рассказчик на Востоке. По-видимому, это объясняется тем, что сказки и мифы меньше обращены к разуму, к ясной логике, к преуспеванию в делах, а больше к интуиции и фантазии.