Торговцы Венеры - [148]
В те годы слово «фэн» означало прежде всего читатель (а только во вторую, третью, десятую — бизнесмен, издатель, бард, собутыльник, «профессиональный» тусовщик, — как, увы, ныне…). И молодой Пол читал фантастику запоем. «Я не могу сказать точно, сколько же я прочитал, но в свое время путем сложных подсчетов оценил это число в 5 10>8 слов. Иначе говоря, полмиллиарда слов — почти вдвое больше, чем их содержится во всех книгах, напечатанных в Соединенных Штатах за среднестатистический год».
А познакомился он с настоящими фэнами впервые в Высшем техническом училище Бруклина, или как его называли все — Бруклин-Техе, куда Пол поступил по окончании начальной школы. В это учебное заведение привела его любовь к научной фантастике: поскольку в те годы в стране не было ни одного колледжа, где бы преподавали дисциплину с таким названием («…даже ни одного специализированного колледжа с уклоном в естественные науки… — а жаль, мне казалось, я мог бы стать неплохим физиком или астрономом», — вспоминает Пол), то пришлось ограничиться Бруклин-Техом. «Многие курсы были посвящены естественным наукам, которые в моем воображении были частью любимой научной фантастики. Кроме того, само заведение считалось престижным, чтобы поступить в него, требовалась специальная подготовка. Ничего лучшего моя душа — душа двенадцатилетнего сноба — придумать не могла».
Кроме того, что все они были «запойными» читателями, фэны той поры с неизбежностью становились и заядлыми коллекционерами. «Коллекционирование книг — первый характерный симптом заболевания, именуемого „фэндемией“. Второй, не менее тревожный симптом — попытки писать».
Впрочем, этот последний вывод Пола относится ко временам более поздним. Пока же он вовсю отдался стихии чтения, книгособирательства и не менее специфической для фэндома «оргдеятельности» (какого же истинного фэна она миновала!). В частности, он — вместе со столь же юными Айзеком Азимовым, Джеймсом Блишем, Деймоном Найтом, своим будущим неразлучным соавтором Сирилом Корнблатом — был одним из организаторов знаменитой фэн-группы «Футурианцы», оставившей яркий след в довоенной истории американского фэндома.
А также одним из организаторов самой первой — ныне легендарной — Конвенции. Она состоялась в Нью-Йорке, в 1939-м…
Про это событие следует сказать особо.
Главным заводилой первого Кона, впрочем, был не Пол, а его друг и позже коллега по редакторскому ремеслу — Дон Уоллхейм. Именно последнему пришла в голову отменная мысль: приурочить историческое событие к запланированной на тот же год в Нью-Йорке Всемирной выставке. На нее должно было съехаться полно народу со всех Соединенных Штатов; почему бы, рассудили местные фэны, не созвать также и собратьев по увлечению.
Все так и произошло — но с одной существенной корректировкой. Фэны есть фэны, и поэтому они еще до начала Кона успели как следует перессориться (не поделили «сферы влияния»). Тех, кто все первоначально задумывал и вынашивал, новые организаторы, пришедшие на готовенькое, разумеется, позабыли пригласить на все официальные мероприятия! Так была рождена еще одна приметная тенденция, без коей фэндом и сегодня не фэндом.
Впоследствии Фредерик Пол не слишком горевал, что в тот раз остался за бортом. В конце концов, мероприятия фэнов редко ограничиваются залом официальных заседаний. «Время от времени кому-то из приглашенных становилось скучно, и он или она выскакивали наружу в поисках ближайшего кафе, — а мы были тут как тут… Я познакомился с Форрестом Экерманом из Калифорнии, своими одеяниями в стиле XXV века заставлявшего оборачиваться посетителей всех заведений, куда мы заходили. И молодого парня Рэя Брэдбери, необычайно гордого первой продажей рассказа в профессиональный журнал… И Джека Уильямсона из Нью-Мексико, растягивающего слова и вообще выглядевшего так, словно в кобуре у него торчал 45-й калибр, а на груди красовалась звезда шерифа. И Спрэга де Кэмпа, самую последнюю звезду из открытых Кэмпбеллом…»
Мне кажется, читатели уже поняли, как они тогда жили!
К сожалению для фэнов, реальность тоже не оставляла их в покое, буквально наступала со всех сторон. Мало того, что последовавшие друг за другом экономические кризисы существенно ограничивали прожекты мечтателей и романтиков, — так вдобавок еще разразилась война в Европе. Как раз вскоре после той легендарной Конвенции… Война оказалась еще одним мощным фактором, сформировавшим современную американскую научную фантастику — но кто же тогда это мог предвидеть!
Надо сказать, что свой гражданский долг молодой Фредерик Пол понимал отменно. Как понимал и то, что сражаться придется не просто против абстрактного врага, а против фашизма. Еще в 1937 году будущий писатель записывается в добровольческую Американскую бригаду имени Абрахама Линкольна, чтобы отправиться на войну в Испанию. Но в тот раз ему не было суждено попасть на фронт: «их более всего интересовала финансовая поддержка, а не лишний труп американского героя в Териэле». Но и порыв сам по себе показателен. Кто-кто, а американские парни, воспитанные на
