Тор - [4]
Тор повернулся, и его глаза встретились с глазами его отца. В то время как глаза Одина были обеспокоенными и смиренными, глаза Тора пылали безудержной яростью. Это был акт войны! В то время как наверху, в зале, полном важных жителей Девяти Миров, праздновали, Хранилище было взломано, и двое часовых убиты. Весь Асгард может оказаться в опасности. Надо было что-то делать.
Один наблюдал, как на лице его сына играли различные эмоции. Он знал, что Тор был зол и хотел отомстить. Часть его тоже хотела этого. Если Лафей послал Ледяных Великанов, это означало, что он больше не дорожит перемирием. С другой стороны, если Лафей не посылал их, и негодяи Ётуны действовали самостоятельно, тогда Всеотец своей местью развязал бы ненужную войну. Для Одина более важным был вопрос, как Ётуны попали в Асгард. Со всевидящим Хеймдаллем, хранителем Радужного моста (Биврёста), соединяющим Девять Миров, никто не смог бы пройти незамеченным.
– Ётуны должны заплатить за содеянное! – крикнул Тор, прерывая мысли отца.
– Они заплатили, – тихо сказал Один. – Своими жизнями.
Тору было все равно. Он горел желанием отомстить за оскорбление, нанесенное Асгарду.
– Это объявление войны!
Царь печально покачал головой. Он надеялся, что Тор понимает последствия своего поспешного решения.
– Я заключил перемирие с Лафеем, – напомнил он Тору.
– Он только что нарушил его первым, – не находил себе места Тор. – Мы должны действовать!
Один повернулся к друзьям Тора.
– Оставьте нас, – приказал он. Оставшись наедине с сыном, он спросил: – И что бы ты предпринял?
Тор выпятил грудь. Он точно знал, что будет делать.
– Пошел бы на Ётунхейм, как ты когда-то сделал, и преподал бы им урок.
– Ледяной Ларец принадлежал раньше Ётунам. Они верят, что это их право от рождения, – сказал тяжелым голосом Один.
– А если бы он у них был, они бы уже опустошили все Девять Миров!
– Это была военная акция. Это одиночки, обреченные на верную смерть, – сказал Один. – Мы найдем брешь в нашей обороне и закроем ее.
– Как царь Асгарда, – начал Тор, и Один потерял терпение.
– Ты еще не царь! – взревел он. Отец и сын долго смотрели друг на друга. Один знал, что Тор считает его слабым, но Всеотец должен был заботиться о благополучии Асгарда. Тор думал только как воин. Ни при каких обстоятельствах Один не позволит Тору отправиться в Ётунхейм. Это ничего бы не решило и наверняка привело бы царства к войне. Тор не был готов к такой войне, и Один боялся, что он слишком стар, чтобы довести ее до конца. Тор выглядел так, словно собирался бросить вызов своему отцу. Его лицо было суровым, а глаза сверкали от гнева. Но ничего не сказав, он повернулся на каблуках и вышел из Хранилища.
Оставшись наедине с мертвыми часовыми и телами воинов Ётунхейма, Один почувствовал, что его конечности начинают дрожать. Он был встревожен и не уверен в будущем Асгарда, как и в своем собственном здоровье, и это его пугало.
После ссоры со своим отцом Тор вбежал в банкетный зал. Локи последовал за ним. Нет, Тор еще не был царем, но это было его право от рождения. И он не собирался позволить нескольким словам на церемонии встать между ним и защитой Асгарда.
Под горячую руку громовержцу попал длинный стол, накрытый для празднования, и он яростно опрокинул его. Все угощения полетели на пол. Т
В этот момент в зал вошли леди Сиф и Троица Воинов. У Вольштагга борода встала дыбом:
процедил сквозь зубы Тор, уставившись на брата и друзей испепеляющим взглядом.
– Если тебя это утешит, то я думаю, что ты прав, – заявил он. – Насчет Ледяных Великанов, Лафея, всего. Раз однажды смогли пробить оборону Асгарда, кто сказал, что они не попытаются сделать этого снова? Но только теперь с целой армией?
– Ну конечно, именно так! – воскликнул Тор. Он был рад, что брат понимает его.
– Но ты ничего не сможешь сделать, не ослушавшись отца, – заметил Локи.
