Тор - [16]

Ледяной Ларец стоял на пьедестале перед стальными воротами, за которыми скрывался Разрушитель. Локи подошел к пьедесталу и обхватил его обеими руками.

Когда он это сделал, синий цвет, который он впервые увидел в Ётунхейме, распростерся по всей его руке. Он ощутил глубокий холодок в своем теле, как будто что-то внутри него проснулось от прикосновения к Ларцу.

Ворота, скрывающие Разрушителя, начали приоткрываться. Разрушитель выступил вперед, его пламя силы Одина начало пылать. Локи не обратил на это внимания. Он наблюдал, как холод распространяется по всему телу, вместе с синим цветом кожи. Он дошел до его лица, и Локи почувствовал, как что-то изменилось в нем, его глаза вспыхнули.

– Стой! – раздался повелительный голос из дальнего конца комнаты.

Локи обернулся и увидел отца. Позади себя он услышал, как Разрушитель остановился и отступил за ворота. Он снова вернулся на свое место. В глазах Одина была боль и сожаление.

– Я проклят? – спросил Локи.

Ему нужны были ответы. Что с ним происходит?

– Нет, – ответил Один. – Поставь Ларец на место.

Локи так и сделал, водрузив его назад на пьедестал. Когда он отпустил его, то почувствовал, как тепло снова разлилось по его телу. Он увидел, как синева исчезает с его кожи.

– Кто я такой? – спросил он.

– Ты мой сын, – ответил Один.

– А кто еще я кроме этого? – требовал ответа Локи.

Он думал, что знает правду, но ему хотелось услышать ее от Одина. Но Один не мог ответить. Локи должен был найти ответы сам:

– В тот день ты забрал из Ётунхейма не только Ларец, не так ли?

Один посмотрел Локи прямо в глаза.

– Нет, – ответил он.

Один вздохнул, понимая, что ему придется рассказать всю историю. Опираясь на Гунгнира для поддержки, он начал:

– Когда битва закончилась, я вошел в храм и нашел там ребенка. Маленького для отпрыска Великанов. Покинутого, страдающего, брошенного умирать. Это был сын Лафея.

Локи был ошеломлен этим открытием. Он был не просто Ётуном, а сыном царя Ётунов. Того самого царя, с которым он торговался за жизнь своих друзей?

– Сын Лафея, – повторил он, как будто, произнеся это вслух, он мог начать понимать смысл сказанного. – Зачем? Ты был по колено в Ётунской крови. Ты победил на войне. Зачем ты забрал меня с собой?

– Ты был невинным ребенком, – оправдывался Один.

Но Локи, столь искусный в искусстве убеждения и лжи, знал, что это еще не все.

– Нет, ты взял меня с определенной целью, – продолжал он. – С какой именно?

Один не ответил.

– Скажи мне! – закричал Локи

Он очень хотел узнать правду. Все, что, как ему казалось, он знал о себе и Всеотце, рушилось.

– Я думал, что однажды мы сможем объединить наши царства, создать союз, установить вечный мир с твоей помощью, – продолжал оправдываться Один. – Но эти планы больше не имеют значения.

– Значит, я всего лишь еще одна украденная реликвия, – с горечью произнес Локи. – Запертый здесь до тех пор, пока я тебе не понадоблюсь?

Один покачал головой:

– Почему ты искажаешь мои слова?

– Ты мог бы с самого начала сказать мне, кто я такой. Почему ты этого не сделал? – спросил Локи.

– Ты мой сын. Моя кровь. Я хотел всего лишь уберечь тебя от правды.

Охваченный гневом и обидой, Локи продолжал допрос:

– Потому что я одно из чудовищ, которым родители пугают своих детей?

– Перестань, не надо, – попросил Один.

– Теперь мне все ясно. Поэтому ты все эти годы благоволил Тору – Локи начинал терять терпение и самообладание. Он шагнул к Одину, все больше и больше распыляясь от гнева. – Потому что сколько бы ты не говорил, как сильно ты любишь меня, ты бы никогда не допустил Ледяного Великана на трон Асгарда!

Один начал дрожать. Локи знал, что Один слаб, но сейчас ему было все равно. Он был обманут. Он был пешкой Одина всю свою жизнь. Он даже не был настоящим Асгардцем.

"Очень хорошо", – подумал Локи. – “Теперь я знаю правду. Достаточно скоро об этом узнает весь Асгард. Но сначала мне нужно к этому подготовиться”.

Он прошел мимо отца к двери, которая вела вверх из Хранилища.

– Послушай меня! – крикнул Один позади него. – Локи!

Локи услышал глухой удар. Он обернулся и увидел, что Один прислонился к стене. Он соскользнул по стене и растянулся на лестнице, ведущей к двери. Странные полосы света кружились с каждым его движением, верный признак того, что глубокий сон начался. Локи подбежал к нему, весь его гнев внезапно сменился страхом. Он любил Одина. Даже несмотря на то, что Один лгал ему, эта любовь все еще была сильнее его боли. Он опустился на колени рядом с Одином и обнял спящего Всеотца.

– Стража! – закричал он.

Один лежал в кровати, глубокий сон накрыл его. Фригга и Локи сидели рядом с его постелью.

– Я с самого начала просила его быть честным с тобой, – начала царица. – В нашей семье не должно быть секретов.

– Так почему он лгал? – спросил Локи.

– Он скрывал от тебя правду, чтобы ты не чувствовал себя не таким, как все, – пыталась оправдать Одина в глазах Локи Фригга. – Ты – наш сын, Локи, а мы – твоя семья. Ты должен это знать. Ты можешь поговорить с ним. Он может видеть и слышать нас даже сейчас.

– Сколько это продлится?

– Не знаю. На этот раз все по-другому. Мы не были готовы, – вздохнула Фригга.