Костя сделал вид, что задумался. Думать было не о чем, все ясно, однако хотелось унять внутри нервы-струнки. А Борис Ильич (наверно, чтобы отвлечь противника) рассеянно проговорил:
— Странное, однако, хобби у вашего друга. Что за радость собирать шахматных коньков?
— У всякого в жизни свои радости, — тут же отозвался Костя (спор поможет успокоиться). — Одни собирают коньков, другие марки… А кто-то скупает акции и наращивает капиталы, тоже радость… — И переставил ферзя.
Краем глаза, он увидел, как грубоватое, будто из дерева вырезанное лицо отца, напряглось.
— Это влияние некоего взрослого приятеля, — небрежно объяснил он гостю. — Этакая помесь омоновца с толстовцем-богоискателем…
— Никогда он не был омоновцем! — искренне возмутился Костя. — Никого не бил и не калечил! До того случая…
— Ну да, слов нет, я ему благодарен, — поспешно согласился отец. — Но только вот его философия…
Борис Ильич привстал над столом, разглядывая фигуры. И, не подняв головы, спросил:
— А ваш приятель-философ… он разве не объяснил вам, что радость не в деньгах, а в тех возможностях, которые они дают?
— А он этого не понимает. Зачем их копить и копить, когда их и так уже на все хватает? Можно покупать иномарки и виллы, можно ездить по всем заграницам, командовать людьми… покупать милицию… Так ходить нельзя, вам будет шах… Можно ср… простите, какать в золотые унитазы, можно встречаться с любыми красавицами… а то и с мальчиками… есть такие любители. Знаете, наверно?
— Слышал, но… никогда не понимал. Странно. Вы словно адресуете это мне!
— Потому что вы ощупываете меня глазами, — улыбнулся Костя. — Даже щекотно стало.
— Что за чушь! Я… просто зацепился взглядом за пятнышко на вашей ноге. Странная такая родинка, белая, как снег…
Костя вдруг совершенно успокоился.
— Вы же знаете, что это не родинка, а след кипятка. Из того чайника с утенком, «Мистер Икс».
Борис Ильич быстро сел, приоткрыл рот и хотел встать снова.
— Сидеть, — негромко и бесцветно сказал отец. В руке его был маленький блестящий пистолет. Почти сразу в дверях молча встал рослый охранник Толя с миниатюрным автоматом «Узи».
Борис Ильич хлопнул губами:
— Андрей Андреевич, я не понимаю. Я… чушь какая…
— Константин, объясни, — ровно сказал отец.
— Я узнал по перстню. Там в подвале он…
— Но перстень у меня всего неделю! — взвизгнул Борис Ильич. — Это подарок друзей! Они подтвердят! Они…
— Там в подвале перстня не было, — сказал Костя. Он съехал с подлокотника на сиденье кресла и с удовольствием вытянул ноги. — На руке у Бориса Ильича незагорелый след от кольца. Конечно от другого. Сейчас, когда перстень он снял, я узнал этот след. На нем квадратная родинка. Я ее заметил в последний момент, когда выхватил у «Мистера Икса» чайник…
— Чушь какая! — повторил Борис Ильич тонким голосом. — Андрей Андреевич! В день похищения вашего сына я был в Пскове!
— Ага, это называется «алиби», — кивнул Костя. — Делается просто…
Отец не смотрел на Бориса Ильича. Смотрел только на сына.
— Константин, ты уверен, что не ошибся?
Костя медленно глянул в отцовское лицо. Потом на дрожащие пальцы «Мистера Икса». На его нервные губы… Откинулся к спинке.
— Да… кажется, я ошибся… Тут вот след на правой руке, а у того был, вроде бы, на левой… Ну да, на левой. Он держал чайник вот так, а рука вот здесь…
— Сию секунду извинись, — каменно сказал отец.
— Да, конечно… Борис Ильич, извините меня, пожалуйста, — выговорил Костя глубоко пряча в покаянном тоне злорадную нотку.
— Негодяй, — облегчением выдохнул отец. — Впрочем… Борис Ильич, вы должны его понять. Он натерпелся тогда, и это дает себя знать…
— Да понимаю я, понимаю! — Гость замахал длинными пальцами. — Никаких претензий!.. Только поймите и меня, Андрей Андреевич! Приходишь поговорить о контракте, и вдруг… Я, с вашего позволения, глотну коньяка.
— Глотните. И будьте уверены, что этот случай никак не повлияет на заключение контракта.
— Я надеюсь… — Бутылка нервно звякнула о рюмку.
— Константин, извинись еще раз и марш к себе, — велел отец.
— Я извиняюсь еще раз, — тоном инфанта произнес Костя. — Но как же игра?
— Нахал! После того, как ты чуть не довел гостя до инфаркта!..
— Нет, отчего же, отчего же! — засуетился Борис Ильич. — Все предано забвению, и я готов. Пари есть пари…
Отец вздернул плечи и отвернулся. Охранник Толя беззвучно исчез. Костя опять взгромоздился в кресло с ногами.
— Борис Ильич, вам шах…
— Увы, вижу… и отступаю.
— Можете переходить, если хотите.
— Зачем же? Не хочу.
— Тогда мат через два хода.
— Это как же? Ах, да… увы и увы… Да, я недооценил вас, молодой человек…
— Значит, я могу взять перстень? — простодушно сказал Костя?
— Константин! — рявкнул Рытвин-старший.
— А чего? — Костя сделал невинные глаза. — Если бы я проиграл и принес альбом, ты ведь не кричал бы «Константин!»
— В самом деле, Андрей Андреевич! — тут же поддержал Костю проигравший гость. — Пари дело нерушимое. И посему прошу… — Он придвинул перстень Косте, роняя оставшиеся на доске фигуры. — Хотя… признаться, мне жаль эту вещицу… А может быть, наличными? Колечко стоит тысячу, без обмана… А?
— Давайте! — простецки согласился Костя. — А то и правда, для чего мне кольцо?
