— Элизабетта!!
— Да, мамочка?
— Ты… даже не соображаешь, какое ты бессовестное существо!
— Здрасте! — Белка сняла очки, чтобы мама лучше увидела изумление в ее взоре. — Разве это я хочу в тот «Песчаный мыс»?
— По-нят-но… А к тете Рите ты, может быть, все же захочешь?
— Нет.
«Но сказал людоед: нет», — процитировала мама Корнея Чуковского. Так она всегда кончала разговор, если понимала: уговаривать дочь категорически бесполезно. — Сгинь с моих глаз.
— Ага… Мамочка, я тебя люблю. Я сгину не надолго, в книжный магазин на улице Строителей. Я вчера там видела «Вино из одуванчиков» Брэдбери. Денег не хватило, оно стоит девяносто два рубля. Ты мне дашь десятку?
— У тебя же есть эта книга!
— Была. Ее зажала Подушкина. Главное, читать не стала, говорит: неинтересная. И посеяла где-то… А та, что в магазине, красивая такая, с рисунками…
— Возьми в ящике пятьдесят рублей. Купишь по дороге батон и два пучка лука.
— Мамочка, ты чудо!
— А ты чудовище.
— Это слова одного корня.
— Ты собираешься в город в таких драных спортивных штанах?
— Что ты! Я буду как картинка из журнала «Бурда моден»!
— И причешись. Бурда…
Белка надела пышную, как абажур, юбку в крупную клетку. Черно-красно-коричневую, с множеством складок. Натянула пестрые гольфы и ярко-зеленую майку с отпечатанным на ней черным всадником в латах. Готическая подпись ниже всадника извещала, что он — IVANHOE (то есть «Айвенго»). Книжку про этого рыцаря Белка считала занудной, но картинка ей нравилась.
В прихожей Белка бросила на плечо лямку холщовой сумки с большими буквами DL (непонятно, что они означали). Крутнулась перед зеркалом. Ничего… Папа как-то сказал, что в таком наряде дочь похожа на длинноногого шотландского мальчишку. Белка фыркнула и возразила: пусть лучше шотландские мальчишки считаются похожими на нее. Папа согласился, что можно и так, жаль только, что юные земляки Вальтера Скотта про такой вариант не знают. Белка сказала, что это их беда, а не ее… Сейчас она с усилием расчесала короткие жесткие волосы (и неправда, что рыжие! — коричневые с бронзовыми проблесками), застегнула сандалетки (кроссовки Белка терпеть не могла, в отличие от своих одноклассниц — Ян и Кристин), поправила большие квадратные очки. То есть чуть-чуть перекосила их — так выглядит артистичнее. И оглянулась на кухонную дверь:
— Ма-а! Я топ-топ!..
— Телефон взяла?
— Да куда же я без этой гири на шее!
Старенький мобильник «Нокия» был не на шее, а в одном из карманов, спрятанных в юбочных складках (и юбку слегка оттягивал).
— Не забудь про батон и лук!
— Конечно, не забуду! Иначе ты погонишь меня специально!
— Разумеется! — обнадежила мама.
Семейство Языковых обитало в двухкомнатной квартирке на четвертом этаже древней хрущевки. В глубине заросшего кленами квартала. Рядом стояла еще одна такая же пятиэтажка, а другие дома вокруг были поменьше, в два и три этажа, а некоторые — вообще старина: приземистые, с резьбой и палисадниками. Улица называлась Библиотечная, хотя ни одной библиотеки на ней не было (папа говорил, что название — в мамину честь).
Библиотечная улица, конечно, вовсе не центральная, хотя и не окраинная. Так, что-то среднее. Улица Строителей, где книжный магазин, такая же. И находится она не так уж далеко. Но это если бы шагать по прямой. Однако по прямой было нельзя. На полпути лежала закрытая территория, которую местные бабки называли «Госпиталя». До революции там был монастырь, потом какие-то фабрики и склады, а во время войны с Германией это место заняли военные медики. И с той поры там остались. Позанимали под лечебные корпуса и лаборатории все строения, отхватили еще часть земли и зданий у соседнего института Физики, позапирали все ворота и калитки в тяжелой монастырской стене и поставили у них часовых. Тетушки в окрестных кварталах шептались, что в Госпиталях не только лечат больных солдатиков и офицеров, но делают какие-то хитрые опыты. Скорее всего, врали. Но так или иначе, а чтобы попасть, например, от Каменного моста через Иртушку к Парковой роще, приходилось топать в обход — или по Институтской улице, или вдоль длинной решетки в Музейном проезде.
За решеткой стоял могучий собор с похожими на русские шлемы куполами. До недавнего времени в соборе располагался Областной музей. Белкин класс (тогда еще третий «А») ходил сюда на экскурсию. Потом епархия отвоевала собор у городских властей. Но не весь. Часть экспонатов там осталась, потому что даже при большом уплотнении в двухэтажное музейное здание, стоявшее рядом, они не влезли. Между церковным начальством и дирекцией музея шли по этому поводу постоянные споры, о которых иногда писала городская газета. Мнение газеты сводилось к тому, что собор следует полностью отдать епархии, а для музея построить новое просторное здание. Городские власти соглашались. Музей, однако, не строился, а строились многоэтажные офисы и узорчато-стеклянные дачи для высоких чинов.
Одна такая дача, кстати, прилепилась к сложенной из кусков гранита стене, рядом с приземистой монастырской башней. Дача называлась «Генеральская». Ее, окруженную глухим забором, тоже приходилось огибать по немощеной, раскисающей при дожде дорожке.
