Топи их всех! - [18]
Артиллерийское управление поставило под сомнение наш метод испытаний и точность полученных данных. Однако некоторое время спустя оно сообщило, что на торпедном полигоне получены примерно такие же результаты, как и у нас. Там погрешность составила три метра.
Мы испытывали большое удовлетворение, полагая, что избавились от дефектов торпеды. В сердцах приунывших командиров подводных лодок затеплилась надежда. Но, увы, на этом наши мытарства не кончились. Торпеды стали более точно выдерживать глубину, зато участились случаи, когда торпеды либо взрывались преждевременно, либо, ударяясь о борт корабля, не взрывались вовсе. Иногда взрыв происходил сразу же, как только торпеда приходила в боевое положение после выхода из торпедного аппарата, в других случаях — настолько близко от цели, что взрыв ошибочно принимали за точное попадание.
К сожалению, мы не смогли быстро избавиться от обрушившихся на нас бед. В течение целого года персонал наших береговых минно-торпедных мастерских и плавучих баз подводных лодок, несмотря на все старания, никак не мог добиться от капризного магнитного взрывателя надежной работы. Артиллерийское управление посылало к нам опытных специалистов, стремясь помочь устранить дефекты взрывателя, но и это ни к чему не привело. Никуда не годилась вся конструкция. В министерстве, вероятно, знали, что англичане и немцы отказались от этого ненадежного взрывателя еще в начале войны, но, тем не менее, наши специалисты еще долгие месяцы носились с ним, как с писаной торбой. Иногда, правда, взрыватель действовал хорошо, поднимая тем самым настроение подводников. Но это еще больше запутывало дело.
Пока мы занимались устранением дефектов торпеды, подводники порадовали нас успешным выполнением нескольких специальных заданий, о которых в мирное время мы даже не помышляли. Однажды под покровом ночи подводная лодка «Сирейвн» подошла к южному побережью занятого японцами острова Тимор, чтобы вывезти 33 австралийских летчика, скрывавшихся там. На небольшой шлюпке матросы приблизились к берегу, насколько это было возможно, и стали на якорь. Младший лейтенант Кук, командовавший шлюпкой, вплавь добрался до берега и с помощью троса переправил на шлюпку 16 человек. Следующей ночью началась переправа остальных 17 человек, из которых несколько находились в тяжелом состоянии. Но вскоре оборвался якорный трос, и шлюпку выбросило на берег. Команда шлюпки приложила нечеловеческие усилия, чтобы снять ее с мели, причем в шлюпку пришлось посадить шесть австралийцев, обессилевших до такой степени, что переправа их с помощью троса представлялась совершенно невозможной.
На обратном пути во Фримантл экспедиция чуть было не окончилась трагически: загорелся главный электрощит, в результате чего вышли из строя дизеля и электромоторы. «Сирейвн» превратилась в неподвижную мишень. В течение двух или трех суток она беспомощно болталась в водах, где нередко появлялись японские подводные лодки, пока, наконец, за ней не пришла наша подводная лодка, которая и отбуксировала ее в базу.
В одно ненастное майское утро капитан-лейтенант Демпси доставил во Фримантл на своей подводной лодке «Спирфиш» 27 человек, эвакуированных с Коррехидора. Подводная лодка приняла их на борт ночью, примерно за двое суток до сдачи острова. В числе пассажиров был капитан 2 ранга Сэкетт, командир нашей плавучей базы «Канопус». Эта плавбаза, поврежденная в Манильской бухте во время воздушного налета, выполняла различные ремонтные работы для сухопутных и морских сил, а после падения Батаана была затоплена. Мы горько оплакивали славную команду «Канопус», попавшую в японские лагеря, из которых многим не суждено было возвратиться, и сожалели о ремонтном оборудовании и запасных частях, отправившихся вместе с плавбазой на дно бухты Маривелес-Харбор.
Во время первой половины этого похода Демпси, следовавший из Фримантла с грузом боеприпасов для зенитной артиллерии Коррехидора, потопил два японских грузовых судна общим тоннажем в 11000 тонн.
Мы энергично вели боевые действия, стремясь установить господство в водах, контролируемых противником. Возвращаясь из боевого патрулирования, продолжавшегося обычно 50–60 суток, командиры подводных лодок докладывали о новых победах. Подводная лодка «Скипджек» потопила у берегов Индокитая три грузовых судна общим тоннажем в 12000 тонн. Капитан-лейтенант Виллингхэм, командовавший подводной лодкой «Тотог», возвратился из боевого похода и рассказал волнующую историю о потоплении трех подводных лодок противника.
«Тотог» была одной из первых новых подводных лодок, присланных нам командующим подводными силами Тихоокеанского флота контр-адмиралом Инглишем вместо потопленных, а также устаревших подводных лодок, которые уходили на верфи для модернизации. Направлявшиеся в наше распоряжение подводные лодки должны были следовать через Маршалловы и другие острова Тихого океана, находившиеся под опекой США. Этим лодкам предлагалось обратить особое внимание на острова Кваджелейн, Трук и Палау. На пути к нам «Тотог» занималась поиском противника. Подводной лодке не удалось потопить ни одного надводного корабля, но зато она торпедировала три подводные лодки, которые, по утверждению Виллингхэма, «отправились кормить рыб».
Аннотация издательства: Книга написана бывшим командующим подводными силами Тихоокеанского флота США вице-адмиралом Локвудом и полковником Адамсоном. В книге описывается подготовка к прорыву и прорыв через минированный Корейский пролив в Японское море девяти американских подводных лодок, а также их боевые действия на японских морских сообщениях летом 1945 года. Книга содержит некоторые сведения о применяемых в подводном флоте США методах поиска цели, сближения, торпедной атаки и уклонения от преследования противника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.