Томминокеры - [49]

И все же что-то не так.

Он замер на месте, вглядываясь в сумерки.

(Но я ведь не чужак, а друг Бобби… Разве нет?)

Внезапно мороз пробежал по коже: бежать.

Взобраться на холм, и по дороге — куда глаза глядят. Потом он усомнился, что же он, собственно, рассчитывал увидеть; вполне возможно, беда именно в доме, что-то случилось с самой Бобби…

(Томминокеры, Гард, кажется, это связано с ними)

Его передернуло.

(Нынче ночью, верь не верь, Томминокер, Томминокер стукнул Бобби в дверь. Я хотел бы выйти)

Прекрати.

(но я не смею. Гард боится их там, за закрытой дверью)

Он облизал губы, пытаясь убедить себя, что в горле пересохло именно от лихорадки.

Берегись, Гард! Кровь на луне!

Страх все усиливался, и если бы не намерение спасти Бобби — своего единственного друга, — он бы бросился отсюда бегом. Ферма выглядела такой мирной и уютной, свет, льющийся из окошка, манил внутрь, все выглядело так хорошо… если бы не стены и стекла, асфальт шоссе и даже сам воздух не источали ужас и опасность… Казалось, они уговаривали его бежать, предупреждали, что что-то страшное происходит внутри дома, очень страшное, возможно, даже злобное и смертельно опасное.

(Томминокеры).

Но ведь и Бобби там. Неужто он прошагал весь этот путь, через грязь, дождь, усталость, чтобы убежать с порога? Плевать на весь этот бред! И Гард на цыпочках двинулся к дому.

Когда входная дверь открылась, сердце Гарда чуть не выскочило из груди; он подумал: это, должно быть, один из них, Томминокер; сейчас набросится на меня, втащит в дом и загрызет! Он чуть было не закричал.

Силуэт, появившийся в дверях, был слишком уж тонок, чтобы принадлежать Бобби Андерсон, которая никогда не была костлявой, она была вполне округлой, там, где это требовалось. Но дрожащий голос несомненно принадлежал Бобби… Гарденер слегка успокоился, потому что Бобби, казалось, была еще более напугана, чем он.

— Кто это? Кто здесь?

— Это я, Гард, Бобби. Долгая пауза. Недоверчиво:

— Гард? Это правда ты?

— Я, я, — он бросился к ней, спотыкаясь о гравий. Он задал вопрос, давно вертевшийся на языке, вопрос, из-за которого он не свел счеты с жизнью:

— Бобби, с тобой все в порядке?

У нее перехватило горло, и Гард не мог ее толком разглядеть (густая тень окутывала крыльцо). Ему бросилось в глаза отсутствие Питера.

— Более-менее, — отозвалась Бобби, несмотря на то, что она невероятно похудела и голос дрожал от страха.

Она сошла по ступенькам, и тут-то Гард смог рассмотреть ее. С первого взгляда было заметно, что она похудела буквально вдвое. Это потрясло Гарда; дурные предчувствия снова зашевелились в нем.

Стоящая перед ним Бобби была несомненно рада ему. Но… Джинсы и рубашка висели на ней, как на вешалке; лицо осунулось, появились темные тени вокруг глаз; лоб стал больше, кожа побледнела и потеряла упругость. Ее непокорные волосы уныло висели вдоль щек и липли к шее, как мокрые водоросли. Рубашка застегнута не на те пуговицы. Молния на джинсах разошлась наполовину. Похоже, она давно не мылась… словно, если бы с ней случился провал памяти, и она забывала делать самые привычные вещи.

Внезапно в памяти Гарда всплыл портрет Карин Карпентер, сделанный незадолго до ее смерти, вызванной нервным истощением. Похоже на женщину, которая должна была уже умереть, но все еще жива, женщину с широкой улыбкой и безумными глазами. Именно так Бобби и выглядела.

Кажется, она потеряла не менее двадцати фунтов — похоже, что больше ей терять нечего: она и так чудом держалась на ногах; впрочем, Гард предположил даже, что все тридцать фунтов, судя по тому, как она выглядит.

Она дошла до предельного истощения. Ее глаза, подобно глазам бедной потерянной женщины с магазинной обертки, стали огромными и блестящими, а ее улыбка казалась лишенной смысла.

— Замечательно, — произнес грязный, покачивающийся скелет;

Гард снова услышал дрожь в ее голосе — не от страха, а от истощения. Подумать только, ты приехал. Я рада!

— Бобби… Бобби, Боже милосердный, что с тобой… Бобби подала ему руку. Гард увидел тонкую, полупрозрачную, костлявую кисть, дрожащую на весу.

— Я значительно продвинулась вперед, — произнесла Бобби прерывающимся голосом. — Боже, как много я сделала, но пойдем туда, пойдем, ты посмотришь.

— Бобби в чем…

— Со мной все в порядке, — твердила Бобби, пока не рухнула Гарду на руки в полуобморочном состоянии. Она пыталась сказать что-то еще, но только беззвучно шевелила губами. Поддерживая ее, он заметил, какой плоской и дряблой стала ее грудь.

Гард взял ее на руки, удивляясь, до чего же она стала легкой. Да, она потеряла, по меньшей мере, тридцать фунтов. Невероятно, но, к сожалению, так оно и есть. В голове шевельнулась невероятная догадка: это вовсе не Бобби. Это я сам. Дошел до предела.

Неся ее на руках, он осторожно поднялся по ступенькам и вошел в дом.

Глава 8 Метаморфозы

1

Он уложил Бобби на кушетку и бросился к телефону. Он снял трубку, набрал ноль и попросил телефонистку соединить с ближайшим реанимационным отделением. Бобби нужно доставить в клинику Дерри, и прямо сейчас. Обморок, как предполагал Гарденер (хотя, по правде сказать, он был слишком утомлен и испуган, чтобы соображать). Что-то вроде нервного срыва. Кажется, Бобби не из тех, с кем это может случиться, но это так.