Томми-бродяга - [22]

У девочки же на этот счет было совсем иное мнение…

Глава 14. Снова в плену

Прошло два месяца. За это время ничего особенно интересного не произошло ни с нашей героиней, ни с «нежно любящей» ее родственницей, которая продолжала оплакивать уход девочки, но больше с яростью, чем с сожалением.

Читателям может быть интересно, как изменилась за это время Томми, стала ли она лучше – как обещала своему другу капитану Барнсу. Приятно сообщить, что Томми сильно преуспела за это время. От той уличной беспризорницы, какой она впервые вошла в этот дом, в ней осталось очень мало. И все же миссис Мэртон не один раз говорила своей близкой приятельнице – и большой сплетнице – мисс Бетси Перкинс, что Томми – «огромное испытание» и что только обещание, данное брату, вынуждает ее держать «это огромное испытание» в своем доме.

Томми, однако, была ловкой, быстрой и чрезвычайно способной девочкой. Она быстро усваивала то, чему ее обучали. Она стала многое делать по хозяйству, выкраивая время до и после школьных занятий, и ее помощь в доме была очень ощутима. А успехи девочки в школе поражали учителей, и Томми быстро перевели в следующий класс.

Дело в том, что она была самой старшей в классе и чувствовала себя переростком. Ей хотелось учиться с ровесниками и быть не хуже их. По этому Томми занималась с невероятной энергией и трудолюбием, и это приносило свои плоды – бывшая беспризорница быстро продвигалась в учебе.

А вот отношения со старшей дочерью миссис Мэртон у Томми не складывались. Мэри была ребенком скучным и при этом с очень большим самомнением. На Томми она смотрела свысока, называла ее нанятой прислугой – хотя прекрасно знала, что дядя дает на содержание девочки большие деньги. Томми не очень волновали насмешки Мэри, она умела достойно ответить. Но существовала болезненная для Томми тема, и Мэри не упускала возможности уколоть ее. Это касалось необразованности Томми.

– Ты знаешь не больше восьмилетней девочки, – презрительно говорила Мэри.

– Я же не ходила в школу, как ты.

– Знаю. Ты была нищенкой, старьевщицей или кем-то в этом роде. Понять не могу, зачем мой дядя подобрал тебя на улице! Там тебе самое место.

– Пожить бы тебе месяц-другой с моей Бабулей. Несколько хороших порок пошли бы тебе на пользу, – парировала Томми.

– Видимо, твоя бабушка просто низменное существо, – презрительно изрекала Мэри.

– В этом ты полностью права.

– Хорошо, что у меня нет такой бабушки. Я бы ее стыдилась.

– Она мне вовсе и не бабушка. Только называла себя так.

– Не сомневаюсь, что она тебе бабушка, и ты такая же!

– Попробуй повтори это, я тебя тресну по голове, – закипала Томми.

Мэри знала, что угрозы Томми не пустой звук, но продолжала отпускать высокомерные язвительные замечания по поводу невежественности Томми.

– Неважно, – отвечала Томми, – подожди немного, я тебя догоню.

На что Мэри презрительно фыркала:

– Только послушайте, что она говорит! Тебе и не снилось так говорить и писать по-английски, как я. А я еще и французский учу.

– А я могу учить французский?

– Ну, потеха! Чтобы уличная девчонка учила французский! А потом захочешь играть на пианино?

– Почему бы нет?

– Может быть, у твоей бабули – как ты ее называешь – есть пианино?

– Может и есть, но его забрал кузнец в починку, поэтому я его никогда не видала.

Никакие насмешки на тему Бабули не задевали Томми. Иногда в памяти всплывали особенно раздражавшие черты характера старухи и неприятные, часто горькие, эпизоды недавнего прошлого, но девочка невозмутимо отталкивала их от себя. Большого интереса к старой женщине она не испытывала.

Правда, иногда Томми становилось любопытно, как же Бабуля теперь живет без своей рабыни и как ей удается самой добывать себе пропитание. «Наверняка попрошайничает, – думала Томми, – ведь она слишком ленива, чтобы работать».

И Бабуля действительно попрошайничала. Она теперь часто бывала в центре города, но ни разу не встретила Томми. Возможно, потому, что Томми с девяти до двух была в школе, а Бабуля совершала свои деловые обходы именно в это время. Но однажды в субботу около полудня Томми послали с поручением в соседний район. На Восемнадцатой улице ее внимание привлекла фигура высокой, одетой в тряпье женщины, шедшей немного впереди. Хотя девочка видела только спину, некоторые особенности походки этой женщины были ей хорошо знакомы.

«Бабуля попрошайничает, могу побиться об заклад», – сказала сама себе Томми, придя в сильное возбуждение.

Старуха несла в одной руке корзину, чтобы складывать в нее продукты. Бабуля, конечно, предпочитала деньги, но и провизией тоже не пренебрегала. Она знала по опыту, что находились такие люди, которые денег не подавали из принципа, а еду давали.

Томми не горела желанием оказаться в бабулиных когтях. Но ей захотелось пойти за ней, чтобы услышать, как Бабуля будет излагать доверчивым людям историю своего трагического существования.

Долго ждать не пришлось. Бабуля свернула к солидному дому в английском стиле и позвонила. Томми остановилась поблизости так, чтобы все слышать.

– Что надо? – не слишком любезно спросила горничная, открыв дверь.

– Я бедная вдова, – плаксиво запричитала Бабуля, – у меня пятеро маленьких детей. Им нечего есть со вчерашнего дня. Не могли бы вы дать мне что-нибудь? Господь благословит вас за это!