Томас Рифмач - [14]

Мэг сурово поглядела на него. Видать, не понравилось, как он говорил обо «всех своих женщинах», но ничего не сказала.

На следующий день он отправился навестить Элсбет. И хороший же выдался денек: небеса темно-синие, а воздух такой ясный, что все холмы видны до самого моря, а на западе, над городом, за день пути от нас, можно разглядеть, как дым поднимается из труб. Парочка вернулась далеко за полдень, девчонка — сердитая, но впервые — не на него.

— Да поймали мы эту треклятую корову! — Я как раз обогнул дом и услышал, как она жалуется Мэг. — Я же не виновата, что Томас так опростоволосился с воротами, правда?

— Я не… — начал было он, но она его тут же оборвала.

— Они уж решили, что я не могу за собой уследить. Никуда не сходи, ничего не сделай! Обходятся со мной, как с ребенком! Только из-за того, что я… что у меня… Это нечестно!

— Элсбет, — сказала Мэг, пока та набирала воздуху, — брат позволил тебе прийти сюда?

— Я сказала ему, куда иду.

— Ну, тогда тебе лучше вернуться.

— Но, Мэг, — начала она. Однако Мэг махнула рукой в сторону Утеса, откуда надвигалась черная туча.

— К вечеру в аккурат окажется между тобой и твоим домом, если не поспешишь. Но Элсбет как приросла.

— Он меня выпорет, — пробормотала она. — Он обещал.

— Я пойду с тобой, — тут же вызвался Томас. Элсбет пристально на него поглядела.

— Нет, — сказала она гордо, — спасибо. И обратилась к Мэг: — Ну позвольте мне остаться, может, Яан к утру отойдет.

— А если вы меня не оставите, — говорит она и смотрит Яростно сначала на Мэг, потом на меня, — я в холмах заночую, потому что я не пойду домой сегодня вечером после того, что он сказал!

Вид у Томаса был беспомощный. К семейным ссорам он не привык.

— Ну успокойся, — говорит он неловко, — все не так страшно. Твой брат просто разволновался из-за коровы…

Девчонка так и пронзила его взглядом.

— Никто не понимает, и ты тоже! Ты вообще хуже всех! — И бросилась бежать вокруг дома к роще, где падубы.

— Ну! — набросилась на нас Мэг. — Чего уставились? Мозги-то у вас есть? Как думаешь, Томас, ей понравится, если брат при тебе ее отшлепает? .

— Ой, — говорит он, — ну… для меня же это неважно…

— Этой девушке, — раздельно говорю я ему, — нужен собственный дом, — и принимаюсь за свою работу.

Элсбет вернулась к ужину, с первыми каплями дождя. Они сверкали на ее бровях, в юбках запутались осенние листья, волосы сбились, в них торчали терновые колючки, вереск и даже веточка черники.

— Прошу прощения, — говорит она, — если чем досадила.

А Томас посмотрел на нее и говорит:

— Ты выглядишь так, словно только что из-под холма выбралась.

Это он Эльфийский Холм имел в виду и произнес это с таким почтением, что она и с ответом не нашлась. Да и смотрел он на нее, как на чудо. Она повернула свою гордую головку, чтобы взглянуть на него, но приоткрытые губы молчали.

Даже я почувствовал перемену в комнате, словно мы с Мэг перестали существовать.

Он встал, и она шагнула к нему. Он усадил ее за стол рядом с собой. И мы тихо ужинали, и каждый думал о своем.

Элсбет помогла потом Мэг убрать посуду со стола, а Томас лениво перебирал струны. Стемнело.

— Элсбет, ложись спать здесь, у .огня, — говорит тогда Томас, — а я пойду в сарай.

— Там же дождь.

— Ерунда, цыган ночевал и хоть бы что, значит, и для меня сгодится. К тому же Мэг мне синий плащ заштопала.

Девушка взяла овечью шкуру и долго пристраивала у него на плече. Откровенно говоря, мы с Мэг рады были остаться одни. Дождь уютно стучал по крыше, и никому из нас не хотелось говорить.

В середине ночи я вдруг проснулся, сам не знаю, отчего. Пес молчал, дождь попритих. Но я определенно что-то слышал. Я выбрался из постели и увидел, что у огня никого нет, дверь не Заперта. Я подождал минуту-другую, подумал, не разбудить ли Мэг, но решил, что лучше вернуться в постель до утра. Так я и сделал.

Они ушли прежде, чем мы проснулись. Ясным свежим утром он проводил ее в Хантсли, прямо навстречу ярости брата. Потом Томас рассказывал, что Элсбет вела себя, как настоящая леди, и так кротко попросили прощения, что Яану пришлось сменить гнев на милость, а может, и жена задала ему взбучку за то, что расшумелся на девушку при ухажере! А по мне — хорошо, что Томас видел Яана разъяренным, потому что у брата Элсбет рука тяжелая, закипает он медленно, зато на расправу скор, и лучше бы Томасу знать об этом, раз уж все так поворачивается.

После этого мы реже видели Томаса, он дневал и ночевал у Элсбет, помогал ей там, и они гуляли по холмам вместе. По его словам, он пришелся по душе юным племянникам Элсбет, потому что умел заставить пенни исчезнуть, а потом находил их у ребятишек в ушах.

Не скажу, что он совсем перестал помогать нам с Мэг, но теперь он все чаще говорил, что «нуждается в одиночестве, чтобы прислушаться к собственным мыслям». Поэтому, если он не был с девушкой, значит, бродил в холмах.

Как-то раз Томас ушел на свой любимый Эйлдонский Холм. Он говорил, что с его вершины мир перед ним разворачивается, как драгоценная карта, а единственный собеседник у него там — ветер, шелестящий в ракитах и зарослях дрока. Он ушел с пустыми руками, даже арфу не взял, и больше не вернулся.