Том второй - [6]

С расширением *.tif он почти не съедобен.

В расширении *.doc он меняет шрифты.

И молчит, и молчит, увлеченный шрифтами.

С ним реклама в жж переходит на "ты",

не решаясь пройти между глупыми нами.

Когда мой человек превращается в нефть,

он горит, как звезда в новогоднем экране.

Его аська боится за ним не успеть.

Между смайлами, скобками – и временами.

Когда мой человек обижает меня...

Обижается сам. Пустяком. Троекратно.

Я пытаюсь уйти. Я пытаюсь понять.

Я – маршрутный автобус "Туда и Обратно".

На север от

Совсем ничего не знать.

(не знать никаких желаний)

Отправиться на Юкон, в лососе искать икру.

Встречается человек – приходит октябрь ранний.

Прощается человек – и кажется, что умру.

На поезд, на самолет – по локти, по плечи снега.

Настолько святее дух – куда до него линять!

Встречается человек – рождается ломтик неба.

Прощается человек – и больно его прощать.

И лучше совсем не знать,

и лучше снаружи мерзнуть,

чем снова глядеть и злить и краскою в пол-щеки.

Встречается человек – как будто из пены создан.

Прощается человек – и губы его легки.

Полторы комнаты. Днепропетровск.

Полтора десятка мертвых кукол.

Полтора десятка свежих спален.

Этот город, вросший в репродуктор,

был уже не так орнаментален.

Этот город к вечности приставлен –

разбивать фабричные коленки.

Здесь гранитный и ревнивый Сталин

превратился в сходного Шевченко.

От Петра-Днепра не слишком много.

Много снов и доменных печей.

Этот город выпросил у Бога

право состоять из мелочей.

И когда смотрю, в привычках роясь,

штаб-квартиру Нестора Махно,

этот город – медленная повесть,

от которой страшно и смешно.

Хорошо!

Сколько ни корми собаку

волком во поле не пасть.

Без труда не вылезть в драку.

Без зубов не выбить пасть.

От любви растает масло.

От бензина вспыхнет шёлк.

– Я пришёл.

– Ну, здравствуй.

– Здравствуй.

Значит – будет хорошо!

"Я пришёл", – какая прелесть:

лепестковый снег пришёл.

Значит, есть весна!

Апрель есть!

Значит – будет хорошо.

– Я ждала...

– Неправда.

– Правда.

Время – лучший часовой.

Боль взлетела, как петарда

и ушла по осевой.

Сколько дней,

проклятий,

шторма. –

а не стоит ни гроша.

У любви другая норма.

Называется – душа.

«Есть люди, которым не нужно меня»

Есть люди, которым не нужно меня.

Есть люди, которых не нужно менять,

Рождаться,

нырять в этот мраморный мир,

бродить по пластмассовой каше квартир.

Есть люди, в которых избыток тоски.

Есть люди-альбомы, есть люди-мазки.

У каждого дома, в любой из природ,

есть люди, простые, как громоотвод.

Есть люди-цилиндры: включают мотор!

Но чаще других – человек-монитор.

Смотрюсь в умывальник, полтела вместив:

к какому подклассу себя отнести?!

«Странное дело: ждать – не хочется»

Д.Д.

Странное дело:

ждать – не хочется.

Точнее, хочется. Но не ждать.

Что-то под рёбрами бьёт, топорщится

и заставляет меня дрожать.

Что-то под рёбрами

жидким оловом

душу сжигает и вкривь и вкось.

Хочется выпалить:

больно!здорово!

и прошептать потом:

больно!брось!

Хочется выдумать что-то пошлое.

С пылу, и с солью, и сгоряча.

После признаться.

Прижаться к прошлому.

Носом уткнуться в тепло плеча.

И превращать все обиды в колышки.

(Их потом легче отдать на снос)

И повторять тебе:

детка!солнышко!

как хорошо, что опять сбылось!

Мир первый: ящерица

Я превращаюсь в ящерицу.

Ползу

мимо бумажных змеев,

улиток,

улиц.

Золотом брюшка слизывая росу.

Под мимолетом тела слегка сутулясь.

Я превращаюсь в ящерицу.

Геккон.

Странной расцветки.

Вычурный.

Неприятный.

Тонкие лапки втравливая в бетон,

не оставляю права вернуть обратно.

Я превращаюсь в ящерицу – дела.

Красные люди.

Вечер.

Огонь.

Пустыня.

Не объясняй мне!

я_НЕ_понимаю зла.

Я только животное, раненное другими.

Творчество: музыкант

Ни доходный дом, ни аллея лип.

Ни хороший врач – тот, который лечит.

твое дело – звон.

твое дело – скрип.

твое дело – скрипки босые плечи.

Твое дело – звон.

Твое дело – звук.

Твое дело – рук не согреть любимой.

Остается – бег. Остается – круг.

Остается музыки сердцевина.

Остается звук – как пшена посев.

Остается звон – по дороге дольней.

А тебя не ждут:

Позабыли – все!

Исключая тех, кто вообще не помнил.

Письмо полковнику, которому не пишут

Еl coronel…

no tienе…

le escriba…

Сезон дождей.

Костюм не по погоде.

Он ждет чудес от каждого прилива,

не зная, что их не было в природе.

Колумбия. Перевороты. Сырость.

Голодный кофе на обед и завтрак.

И почтальона жжет его настырность:

– Вам писем нет.

не приходите завтра!

Но он придет, свободен и зависим

от вечности и петушиной бойни.

– Хоть вам никто не отправляет писем,

вы все равно дождетесь их, Полковник.

*el coronel no tiene quien le escribа –

Полковнику никто не пишет (Г.Г. Маркес)

Умер Егор Летов

Ровно сегодня погибла эпоха.

Смелый ведущий успел приобщиться.

Из телевизора

новеньким вздохом

смерть разлетелась по блогам и лицам.

В праздничность сайтов.

В рекламы.

В рингтоны.

Смирная новость – не жжет и не жалит.

Люди,

скажите,

а стыдно потом вам?

Или вам стыдно вообще не бывает?

Несколько суток – и будут делиться:

в залах суда

и в дерьме мемуарном.

Сколько их будет

друзей-очевидцев

– Ни одного!

исключая гитару.

Таня – Че: монолог