Том 9. Рассказы. Капкан - [128]

— Фу, как не стыдно! Что за гадкие мысли! Как будто если мы разок станцуем, от этого будет плохо бедному старому Джо! Я считаю, вы должны извиниться!

— Вовсе вы этого не считаете!

Кажется, ее взор не стал менее ласков после этой резкой фразы. Она вздохнула.

— А вон Кудрявый дожидается своей очереди. — В этом гаме Ральфу приходилось читать ее слова по движению ее ребячески пухлых губ.

— Ну и черт с ним! — буркнул он, по-видимому, не причинив ей этим особых страданий.

Итак, Ральф, забыв о себе, обрел Элверну, а вечеринка тем временем обрела себя и забыла о скованности. В комнате негде было повернуться от танцующих индейских пар; танцоры старательно пятились назад, то и дело налетали друг на друга, сталкивались, и все это сопровождалось радостным гоготом. Кудрявый, поглядев с обиженным видом, как танцуют Ральф и Элверна, теперь увлеченно кружил по комнате самую тоненькую из юных скво, а Папаша Бак, пыхтя от натуги, пытался сдвинуть с места охающую и сияющую бабушку Лоренса Джекфиша.

Скрипач пиликал все исступленнее, все яростнее отбивал такт ногой. Зеваки за дверью хижины восхищенно гикали. Джордж Иган, который умел говорить на кри и находил себе утеху в изгнании, пытаясь во всем уподобиться индейцам, толкался среди них, давая каждому приложиться к своей фляге, и вскоре молодые индейцы под вопли и хохот пустились в пляс друг с другом прямо перед хижиной.

А Ральф все скользил с Элверной среди скачущей толпы, не замечая никого, кроме своей дамы.

Вдруг он разом очнулся. С порога донесся возмущенный голос, хриплый от негодования и шотландского акцента.

— Вы тут кончайте этот бедлам! Я не потерплю! Вы мне спать не даете!

Скрипач опустил смычок. Шарканье ног затихло. Танцоры молча уставились на Макгэвити — представителя «Гудзонова Залива», Макгэвити — хозяина Форта; а Макгэвити, багровый и бесстрашный, стоял в дверях и свирепо сверкал глазами.

Когда Макгэвити увидел Ральфа, Элверну и Кудрявого Эванса, он поджал губы и в сомненье поскреб подбородок.

— Хелло, Мак, — сердечно молвил Эванс.

— Хелло, Эванс, — отнюдь не сердечно отозвался Макгэвити.

— Шумим слишком, что ли? — продолжал Эванс.

— Ну да… мы с женой никак не могли уснуть. А я думал, здесь индейская танцулька.

Макгэвити произнес это весьма многозначительно.

— Ох, господи, — шепнула Ральфу Элверна, — и напоет же он про все это своей миссис Мак — и достанется же мне на орехи! Джо — прелесть, но боже, до чего он умеет нудно отчитывать! — И, выступив навстречу Макгэвити, защебетала: — Мы только на секундочку заглянули, поучить их, как танцевать уан-степ. Джо собирался зайти за мной, да, видно, уснул, бедненький. Нам, кстати, и домой пора. Всего хорошего, Лоренс. До свидания, друзья. Пошли, Ральф. Доброй ночи, мистер Мак.

И, взяв Ральфа под руку, она с независимым видом застучала каблучками к выходу. Толпа зевак расступилась, и Элверна поплыла мимо них, милостиво кивая направо и налево, стараясь как можно лучше выдержать роль владетельницы феодального замка под воспаленным и неприязненным взглядом мистера Джеймса Макгэвити.

Ральф почувствовал, как ее пальцы судорожно сжали его локоть; в эту минуту он бы с великим удовольствием убил Макгэвити тут же, на месте.

Из полосы света он углубился с нею в сумрак лесной тропинки, безотчетно счастливый, необъяснимо возбужденный, радуясь тому, что ночь, и рядом сонно бормочет озеро, и они одни. Все сложности, тревоги, дружеские чувства отступили перед нею, манящей, реальной — этой девочкой из парикмахерской, этой Еленой, Изольдой, Элоизой…

Одни? Как бы не так!

Размашисто шагая по узкой тропинке, их настиг Кудрявый Эванс. С фамильярностью молодого медведя он подхватил Элверну под руку с другой стороны и закричал:

— Бр-р, ну и компанейский же парень старина Мак — чистая жаба, верно говорю? Какая жалость, что полисмен даже после шести вечера не имеет права забыть, что он страж закона и порядка, блюститель трезвенности и вообще ходячее совершенство! Миссионером впору заделаться, ей-богу! Ну, я тебе скажу, Ральф! — продолжал он с братским расположением, которое Ральфу в тот момент было противно и даже оскорбительно. — Мастак ты, брат, по части уан-степа… А уж за Элви и вовсе никому не угнаться!

Несомненно, он пожимал ей руку, и, несомненно, он проделывал это с юношеским пылом. У Ральфа потемнело в глазах от ревности. Что он к ним привязался, этот щенок? Наедине они с нею потолковали бы о милом старом Джо и так мирно, так славно, так чинно прогулялись бы под шелест ночного леса.

Втроем, во главе беспорядочно растянувшейся компании, они добрели до коттеджа Истеров и обнаружили, что Джо спит на кухне, привалившись к спинке одного стула и положив ноги на другой. Что увидели в этот момент Кудрявый и Элверна, до нас не дошло, но Ральфу Джо представился беззащитным, разбитым, утратившим всякое мужество под гнетом страшной усталости.

Голова Джо откинулась назад, щеки ввалились, шея жилистая, рука свесилась со стула, бессильная, почти старческая, со вздутыми венами. И Ральфа мгновенно охватила прежняя мучительная тревога. Джо доверил ему Элверну, а он? Берег он ее? Охранял, как святыню? Не нанесли они Джо, главе этой маленькой колонии, непоправимый урон, дав пищу для сплетен чете Макгэвити?