Том 9. Рассказы и очерки - [26]

Но Вера Борисовна не казалась утомленной.

Необыкновенно интересная и блестящая в своем нарядном платье, лиф которого обливал красивые формы бюста, она, обыкновенно спокойная, была оживленнее. Ее лицо слегка зарумянилось, и большие серые глаза блестели.

— До свидания, Вера! И какая же ты красавица! — будто подавленный от восторга произнес Сергей Иванович.

Она улыбнулась и торопливо вышла.

Скворцов проводил жену и, вернувшись в кабинет, вынул из ящика письменного стола футляр, полюбовался брильянтовыми серьгами, которыми похристосуется с женой, и, радостный, что обрадует Веру своим роскошным подарком, положил футляр на стол и, усевшись на тахту, принялся за книгу.

V

Прошло четверть часа, и Скворцов поморщился. Он перестал читать и озабоченно потрогал бок.

Он почувствовал тупую боль. Она не проходила. Мнительный и особенно заботившийся о своем здоровье с тех пор, как женился, он давно уже лечился массажем и душами, ходил пешком и часто советовался со своим старым приятелем, Дмитрием Александровичем Басковым, известным врачом, который раза два в неделю приходил к Скворцову обедать.

Этот веселый и остроумный доктор, крепкий, здоровый и румяный, с большими бойкими голубыми приветливыми глазами и крупными белыми зубами, рассказывал за обедом анекдоты и свои наблюдения над пациентами. Болтал он преимущественно с Сергеем Ивановичем, с которым был давно на «ты», и мало обращал внимания на его красивую жену. Он громко и вкусно смеялся, ел за двоих и выпивал бутылку хорошего красного вина.

После обеда он шел в кабинет выпить кофе с fine champagne[2], выкурить тонкую сигару и узнать о здоровье приятеля. Но, найдя, что он в «порядке», через полчаса уходил, угостивши иногда, в качестве «нераскаянного холостяка», каким-нибудь скабрезным анекдотом или откровенным добродушным признанием, что хоть супруга Сергея Ивановича и прелестная женщина, но — «уж ты не сердись, влюбленный муж» — не его романа.

И Сергей Иванович не только не сердился, но, крепко пожимая широкую руку Баскова, просил его не забывать и чаще заходить обедать.

Скворцов взглянул на себя в зеркало. Его худое длинное лицо с коротко остриженными волосами — ничего себе. Свежести нет и цвет лица «петербургский» — желтоватый, без намека на румянец, — но болезненного и осунутого вида нет. Сергей Иванович приложил тонкую выхоленную руку, с безукоризненными ногтями, к покатому, несколько облысевшему лбу: жара, кажется, нет. Значит, процесса в боку не может быть… Но вместо тупой боли начались покалывания… Это раздражает и тревожит Скворцова… И мнительность растет… Он как нарочно вспоминает о недавней смерти одного сослуживца. Был здоров и вдруг почувствовал боли в боку, — и через три месяца похоронили от скоротечной чахотки…

«Всякую болезнь следует захватить в начале!» — думал Скворцов и, начинавший трусить, решил тотчас идти к Баскову.

Он живет близко и, наверное, дома; читает медицинские книги — не отстает от науки и после одиннадцати к больным не ездит. Он выслушает легкие Сергея Ивановича и, вероятно, объяснит эти покалывания в боку и успокоит. Успокоится и Вера. Ведь она так заботится об его здоровье… еще только что тревожилась: не устает ли он от занятий…

— Милая! — умиленно проговорил Сергей Иванович.

И вспомнил, что Вера забыла пригласить обедать завтра Баскова… Она молодец: умеет угостить хорошим обедом… Басков любит поесть и собеседник приятный… Форель и индейка, начиненная трюфелями, это умно придумала «Верушка», — про себя назвал Скворцов жену, не называя громко ее этим уменьшительным именем: оно ей не нравится.

Скворцов позвонил Игнатия и велел подать зимнее пальто.

— Теплая погода, осмелюсь доложить, Сергей Иванович! — предупредил Игнатий.

— Подайте все-таки зимнее пальто… Погода капризная… Надо беречься, Игнатий! — приветливо и озабоченно ответил Скворцов и, одевшись, вышел.

VI

Погода в эти апрельские дни стояла в Петербурге на редкость.

Ночь под Светлый праздник была тихая, теплая и лунная. В воздухе пахло весной. И Скворцову казалось, что бок сильнее побаливает.

Он чувствовал себя несправедливо обиженным, словно бы виноватым перед молодой женой, и в голове его бродили грустные, мнительные мысли о будущем. Он жалел себя вперед. Сергей Иванович так счастлив с Верой, он так желает здоровья — и что может случиться… Что если он серьезно заболеет и…

Скворцову стало жутко, страшно при мысли, что Вера останется вдовой… Сколько тревог и горя бедной женщине… Она так привязана к нему… Сколько нежной любви… По крайней мере Вера будет обеспечена. Завещание давно написано: имение перейдет к ней, и небольшой пенсион получит…

«Какой вздор лезет в голову!» — мысленно проговорил Сергей Иванович.

В зимнем пальто ему было жарко, и Скворцов шел по утихавшей улице медленным шагом, чтобы не разгорячиться на скорой ходьбе. «Простуда так опасна, и Петербург такой подлый по климату», — подумал Сергей Иванович.

Он уехал бы из Петербурга на юг, но Вера не любит провинции, и он не говорит об этом… Он ведь дорожит ее счастьем. Пока здоровье позволяет ему жить в Петербурге, он не оставит службы.

В голове Скворцова пронеслась горделивая мысль собственника — мужа такой прелестной женщины. Но его самолюбию стало обидно, когда он вспомнил, что у них детей нет.