Том 9. Новь. Повести и рассказы 1874-1877 - [183]
Подготовительные материалы к роману завершаются двумя недатированными страничками с разными заметками, не публиковавшимися А. Мазоном и представляющими известный интерес для изучения творческой истории «Нови». Это отдельные фразы и даже слова, записанные Тургеневым «для памяти» и позднее использованные им в романе.
Основная часть этих заметок была в том или ином виде введена в роман лишь в беловом автографе (иногда отдельная фраза или слово влекло за собой включение в роман целого куска нового текста, чрезвычайно важного для понимания романа в целом — см. приведенные ниже примеры). О том, что заметки предшествовали по времени созданию не только белового, но и чернового автографа, свидетельствуют, например, такие записи, как: «Сип<ягин> в отпуску в деревне», «вспомнить о самоубийце Сахновской»[65], «Паклин в городе на вакации», которые намечают соответствующие эпизоды черновой рукописи и потому были бы излишни, если бы последняя уже была написана.
Заметки, очевидно, были набросаны Тургеневым в 1875 г., когда содержание романа было уже детально продумано и составлялся подробный конспект (вторая редакция «Рассказа новой повести»). Одна из записей: «Dixi! (Кисляков)» и несколько записей, относящихся к Фомушке и Фимушке («прохладные — блаженные», «Сила Самуила — легче пуха, легче духа» и др.), подтверждают наше предположение, что заметки относятся ко времени второй редакции «Рассказа новой повести» (1875 г.): в первой редакции «Рассказа» нет упоминаний о Кислякове[66], Фомушке и Фимушке. Очевидно, писатель вспомнил об этих записях в то время, когда, после чтения беловой рукописи романа Анненковым, он снова вернулся к роману, внеся в него дополнительную правку.
Приведем некоторые примеры использования Тургеневым «Заметок» в окончательном тексте романа.
Заметки «Новь» (окончательный текст) «о ключе?» «Такие есть степные прудки; они хоть и не проточные, а никогда не зацветают, потому что на дне у них есть ключи. И у моих старичков есть ключи — там, на дне сердца, чистые-пречистые» (с. 236). «г(—) — и добродетель» «Зато Сипягины <…> помните, эти снисходительные, важные, отвратительные тузы — они теперь наверху могущества и славы! <…> Всё о добродетели толкуют!! Только я заметил: если где слишком много толкуют о добродетели — это всё равно, как если в комнате у больного слишком накурено благовониями: наверно, пред этим совершилась какая-нибудь тайная пакость!» (с. 384). «Мы вас жалеем» «Мы о вас сожалеем, — продолжал усовещивать Маркелова Сипягин, — а вы нас ненавидите.
— Хорошо сожаление! В Сибирь нас, в каторгу, — вот как вы сожалеете о нас!» (с. 363). «волжкий?» «сено на дне было волжко» (с. 302). «(предлагают подлость)… разделается тихо, благородно» «Вот ты всегда так; не хочешь внять голосу рассудка! Тебе предстоит возможность разделаться тихо, благородно…
— Тихо, благородно… — повторил угрюмо Маркелов. — Знаем мы эти слова! Их всегда говорят тому, кому предлагают сделать подлость. Вот что они значат, эти слова!» (с. 363). «съ — потеряно» «Об одном из наших начальников гвардии рассказывают, будто он горевал о том, что его солдаты потеряли „носок“… „Отыщите мне носок!“ А я говорю: отыщите мне „слово ерик-с“! „Слово ерик-с“ пропало — и вместе с ним всякое уважение и чинопочитание!» (с. 286–287). «почва!» <Кисляков> «уверял, что он первый отыскал наконец „почву“» (с. 228). <Нежданов> «упомянул даже об отысканной почве!!» (с. 253).
Некоторые записи позволяют отчетливее представить сложный творческий процесс создания романа, глубже проникнуть в идейный смысл «Нови», проследить, в каком направлении шли размышления писателя о возможности революционного преобразования в России. Многозначительно в этом отношении слово «почва», которое произносят герои «Нови». О той реальной почве, на которую можно было бы опереться, поднимая народ на бунт, спорят Маркелов и Нежданов (главы XVI, XX), ее не видит «трезвый» Соломин; и только Кисляков, в двадцать два года решивший «все вопросы жизни и науки», «отыскал наконец „почву“» (с. 228).
Тургенев приступил к работе над черновой рукописью «Нови» в конце января ст. ст. 1876 г. 24 января (5 февраля) он сообщил Стасюлевичу, что работает «над исполнением данного публике обещания». В этот же день он обратился к А. В. Топорову с просьбой прислать ему материалы нечаевского дела. Февральские письма Тургенева полны упоминаний о романе.
Мысль о завершении романа Тургенев связывал с новой поездкой в Россию. «В России думаю пробыть два месяца и кончить мой столь давно затеянный роман», — писал он Е. Я. Колбасину 2(14) мая 1876 г. Двухмесячное пребывание писателя в России ознаменовалось большим творческим подъемом, «…клянусь Вам, я, с тех пор как здесь, работаю, как вол, сижу каждую ночь до 2-х часов — но над романом, исключительно над романом, который вследствие этого сильно подвигается, — и ничего другого решительно
