Том 9. Монастырь - [172]

— Разумеется, аббат должен будет уплатить нам контрибуцию, — сказал Мерри, — и, если он пожелает остаться в своей обители, ему придется выдать Пирси Шафтона.

К этому времени оба военачальника въехали на базарную площадь. Они отличались от всех своим вооружением, пышными плюмажами на шлемах и многочисленной свитой, одетой в их цвета и украшенной их гербами. Мортон, а в особенности Мерри, близкий родственник царствующей династии, имели тогда в своем распоряжении почти такой же двор, какой был у шотландской королевы. Когда они остановились, от свиты Мерри отделился вестник, который подъехал к монахам и сказал:

— Аббату святой Марии приказано явиться к графу Мерри.

— Аббат обители святой Марии, — ответил отец Евстафий, — в своих монастырских владениях выше всякого светского лорда. Если граф Мерри желает с ним говорить, пусть явится сам.

Получив такой ответ, Мерри презрительно улыбнулся, но соскочил со своего высокого седла и в сопровождении Мортона и свиты подошел к кресту, где стояли монахи. Они содрогнулись при приближении столь могущественного и грозного вождя еретиков. Но, являя всей своей осанкой укор и ободрение, аббат выступил вперед как неустрашимый военачальник, понимающий, что только личная храбрость может укрепить падающее мужество его соратников.

— Лорд Джеймс Стюарт, или граф Мерри, если таков твой титул, — провозгласил он, — я, Евстафий, аббат монастыря святой Марии, спрашиваю тебя: по какому праву занял ты своим войском нашу мирную деревню и окружил нашу братию рядами вооруженных людей? Если ты ищешь гостеприимства, то мы в нем никогда не отказывали учтивому гостю, если же ты замышляешь насилие против мирных монахов, то объяви нам немедленно, с какой целью и под каким предлогом ты сюда явился.

— Сэр аббат, — ответил Мерри, — ваша речь была бы уместнее в другом столетии, когда бы ее слушали не столь значительные особы, как мы. Не отвечать на ваши вопросы явились мы сюда, а потребовать ответа у вас — почему вы нарушили мир, вооружили ваших вассалов и призвали к оружию подданных королевы? Из-за этого было перебито множество людей, могут возникнуть большие осложнения и даже возможен разрыв с Англией.

— Lupus in fabula,[86] — презрительно произнес аббат. — Волк обвинял ягненка в том, что тот замутил воду в реке, хотя волк стоял выше по течению: ему просто нужен был предлог, чтобы растерзать ягненка. К оружию — подданных королевы? Я сделал это для защиты владений королевы от чужеземцев. Я только исполнял свой долг и сожалею, что мне не удалось действовать с большим успехом.

— Ваша ли это обязанность оказывать приют изменнику, мятежнику, восставшему против английской королевы, и разжигать войну между Англией и Шотландией?

— Во времена моей молодости, милорд, — ответил аббат с тем же бесстрашием, — война с Англией не казалась таким страшным делом. Беднейший сельский житель Шотландии счел бы позором для себя не пустить на порог преследуемого изгнанника из страха перед Англией. Тем более не мог так поступить аббат, которому правила ордена предписывают никому не отказывать в гостеприимстве и праве убежища у алтаря. Правда, в доброе старое время англичане редко видели лицо шотландского дворянина иначе, чем сквозь забрало его шлема.

— Монах! — гневно воскликнул Мортон. — Наглостью ты ничего не добьешься! Прошло время, когда римское духовенство безнаказанно глумилось над дворянами. Отдай нам Пирси Шафтона, или, клянусь щитом моего отца, твой монастырь запылает так, что небу жарко станет.

— Опомнись, лорд Мортон, развалины монастыря падут на гробницы твоих собственных предков. Но как бы ни рассудил господь, аббат святой Марии не предаст человека, которому единожды обещал покровительство.

— Аббат, — сказал Мерри, — подумай хорошенько, пока мы не прибегли к суровым мерам. Руки этих людей, — продолжал он, указывая на своих солдат, — не пощадят ваших святынь, если придется обшарить кельи и алтари в поисках англичанина.

— В этом не будет нужды, — послышался голос из толпы, и, грациозно приблизившись к графу Мерри, эвфуист сбросил с себя плащ, скрывавший его лицо и фигуру. — Прочь облако, которое заволакивало Шафтона! — воскликнул он. — Вы видите перед собой, милорды, рыцаря из Уилвертона, который избавляет вас от преступных насилий и святотатства.

— Перед богом и людьми, — провозгласил аббат, — требую я соблюдать права и привилегии дома господня и восстаю против насильственного захвата моего благородного гостя. Если шотландский парламент еще сохранил честь и доблесть, вы услышите его суждение, милорды!

— Не торопись со своими угрозами, — ответил Мерри. — Мои намерения относительно сэра Пирси, может быть, не таковы, как ты предполагаешь. Арестуйте его, герольд, он наш пленник.

— Я не сопротивляюсь, — заявил эвфуист, — оставляя за собой право вызвать на поединок и лорда Мерри, и лорда Мортона, как сие принято между дворянами когда задета честь одного из них.

— Вы найдете достаточно лиц, готовых принять ваш вызов, сэр рыцарь, — сказал Мортон, — не утруждая тех, кто стоит неизмеримо выше вас.

— Где прикажете искать этих достойнейших противников, — спросил английский рыцарь, — чья кровь еще чище той, что течет в жилах Пирси Шафтона?