Том 8. Стихотворения. Рассказы - [5]

Прижаться к милому плечу,

И замереть в истоме сладкой.

6 марта 1913 г. Вагон. Низовка – Мена.

«Я к ногам любимой брошу…»

Я к ногам любимой брошу

Все державы и венцы,

Отворю ей все дворцы.

Я к ногам любимой брошу

Соблазнительную ношу, –

Всё, что могут дать творцы.

Я к ногам любимой брошу

Все державы и венцы.

8 апреля 1913 г. Батум.

«Только будь всегда простою…»

Только будь всегда простою,

Как слова моих стихов.

Я тебя любить готов,

Только будь всегда простою,

Будь обрызгана росою,

Как сплетеньем жемчугов,

Будь же, будь всегда простою,

Как слова моих стихов!

11 апреля 1913 Евлах. Вагон

«В моём бессилии люби меня…»

В моем бессилии люби меня.

Один нам путь, и жизнь одна и та же.

Мое безумство манны райской слаще.

Отвергнут я, но ты люби меня.

Мой рдяный путь в метании огня,

Архангелом зажженного на страже.

В моем горении люби меня, –

Нам путь один, нам жизнь одна и та же.

26 мая 1913 Тойла

«Ты только для меня. Таинственно отмечен…»

Ты только для меня. Таинственно отмечен

Блистающий наш путь, и ярок наш удел.

Кто скажет, что венец поэта потускнел?

В веках тебе удел торжественный намечен, –

Здесь верный наш союз несокрушимо вечен.

Он выше суетных, земных, всегдашних дел.

Ты только для меня. Торжественно намечен

В веках наш яркий путь, и светел наш удал.

12 июня 1913 г. Тойла.

«Сила песни звонкой сотрясает тело птички…»

Сила песни звонкой сотрясает тело птички,

Всё, от шейки вздутой и до кончика хвоста.

В выраженьи страсти птичка радостно проста.

Сила звонкой песни сотрясает тело птички,

Потому что песня – чарованье переклички,

В трепетаньи звуков воплощенная мечта.

Сила нежной страсти сотрясает тело птички,

Всё, от вздутой шеи и до кончика хвоста.

14 июня 1913 г. Тойла – Иеве. Дорога.

«Птичка – только канарейка, домик – только клетка…»

Птичка – только канарейка, домик – только клетка,

Но учиться людям надо так любить и петь,

В трепетаньи вольной песни так всегда гореть.

Птичка – крошка канарейка, бедный домик – клетка

Роковой предел стремлений – только чья-то сетка,

Но любви, любви безмерной что капкан и сеть!

Божья птичка – канарейка, птичий домик – клетка,

Здесь учиться людям надо, как любить и петь.

14 июня 1913 г. Тойла – Иеве. Дорога.

«Рая не знаем, сгорая…»

Рая не знаем, сгорая.

Радость – не наша игра.

Радужны дол и гора,

Рая ж не знаем, сгорая.

Раяли птицы, играя, –

Разве не птичья пора!

Рая не знаем, сгорая.

Радость – не наша игра.

13 июля 1913. Иeвe – Тойла. Дорога.

Дни

«День только к вечеру хорош…»

День только к вечеру хорош,

Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.

Закону мудрому поверьте –

День только к вечеру хорош.

С утра уныние и ложь

И копошащиеся черти.

День только к вечеру хорош,

Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.

7 марта 1918 Харьков

«Просыпаться утром рано…»

Просыпаться утром рано,

Слушать пенье петуха,

Позабыть, что жизнь лиха.

Пробудившись утром рано,

В час холодного тумана,

День промедлить без греха

И опять проснуться рано

Под оранье петуха.

31 марта 1913 Екатеринодар. Улицы

«День золотистой пылью…»

День золотистой пылью

Глаза туманит мне.

Мир зыблется во сне,

Явь заслоняя пылью,

И к сладкому бессилью

Клонясь, и к тишине.

День золотистой пылью

Глаза отводить мне.

5 июля 1913. Тойла.

«Не надо долгого веселья…»

Не надо долгого веселья,

Лишь забавляющего лень.

Пусть размышлений строгих тень

Перемежает нам веселья.

Тревожный праздник новоселья

Пусть нам дарует каждый день.

Отвергнем долгие веселья,

Лишь забавляющие лень.

19 июля 1913. Тойла.

«С вами я, и это – праздник, потому что я – поэт…»

С вами я, и это – праздник, потому что я – поэт.

Жизнь поэта – людям праздник, несказанно-сладкий дар.

Смерть поэта – людям горе, разрушительный пожар.

Что же нет цветов привета, если к вам идет поэт?

Разве в песнях вам не виден разлитой пред вами свет?

Или ваша дань поэту – только скучный гонорар?

Перед вами открывает душу верную поэт.

В песнях, в былях и в легендах – несказанно-сладкий дар.

2 августа 1913. Тойла.

«Вот так придешь и станешь на камнях над рекою…»

Вот так придешь и станешь на камнях над рекою,

Глядишь, как удит рыбу эстонское дитя,

Как воды льются, льются, журча и шелестя.

Пласты лиловой глины нависли над рекою,

А сердце, – сердце снова упоено тоскою,

И бьется в берег жизни, тоской своей шутя.

Стоишь, стоишь безмолвно над быстрою рекою,

Где тихо струи плещет эстонское дитя.

7 августа 1913. Тойла.

«Откачнись, тоска моя, чудовище…»

Откачнись, тоска моя, чудовище,

Не вались опять ко мне на грудь,

Хоть недолго вдалеке побудь.

Что ты хочешь, тяжкое чудовище?

Отдал я тебе мое сокровище,

Коротаю дни я как-нибудь.

Откачнись, косматое чудовище,

Не вались опять ко мне на грудь.

9 августа 1913. Тойла.

«Дошутился, доигрался, докатился до сугроба…»

Дошутился, доигрался, докатился до сугроба,

Так в сугробе успокойся, и уж больше не шути.

Из сугроба в мир широкий все заказаны пути.

Доигрался, дошутился, докатился до сугроба,

Так ни слава, и ни зависть, и ни ревность, и ни злоба

Не помогут из сугроба в мир широкий уползти.

Дошутился, доигрался, докатился до сугроба,

Так в сугробе ляг спокойно, и уж больше не шути.

7 сент. 1913 г. Спб.

«У меня сто тысяч теней…»

У меня сто тысяч теней.

С ними дни я коротал,

И менять их не устал.

Вереницу легких теней

Я гирляндами цветений