Том 8. Рассказы, повести 1892-1894 - [152]

«Из всех мест, в каких я был доселе, самое светлое воспоминание оставила во мне Венеция», — писал Чехов родным 15 апреля 1891 г. В Венеции проводит самые светлые дни своей жизни также и герой повести; его восприятие этого города во многом близко Чехову. (Ср. описание вечера в Венеции в письме к родным от 25 марта 1891 г. и на стр. 199 повести.) Можно привести еще несколько примеров близости чеховских писем и записных книжек тексту повести. «Вообще говоря, нет местечка, которое не возбуждало, бы воспоминаний и не было бы трогательно. Например, домик, где жила Дездемона, производит впечатление, от которого трудно отделаться» (из письма родным от 25 марта 1891 г.). (Ср. в повести: стр. 199, строки 5–9.) «…В одной из знаменитейших церквей у усыпальницы скульптора Кановы лежит просто чудо: лев положил голову на протянутые передние лапы, и у него такое грустное, печальное, человеческое выражение, какого нельзя передать на словах» (из письма М. Е. Чехову от 25 марта 1891 г.). (Ср. в повести: стр. 199, строки 9-10.)

В своей записной книжке Чехов 22 и 23 марта 1891 г. оставил следующие записи: «22-го вечером приехали в Венецию. Hotel Bauer»; «23-го. Собор св. Марка. Дворец дожей. Дом Дездемоны. Квартал Гвидо. Усыпальница Кановы и Тициана» (№ 1, стр. 4). (Ср. в повести: стр. 197. строки 40–41, и стр. 199, строки 9-12.) Судьба Марино Фальери, о котором упоминается в повести, волновала и самого Чехова: он предполагал написать драму из жизни мятежного венецианского дожа (письмо Д. С. Мережковского Чехову от 14 сентября 1891 г. — ГБЛ). В главе XVII повести есть описание игры в рулетку в Монте-Карло. В апреле 1891 г., находясь в Ницце, Чехов вместе с И. Н. Потапенко несколько раз ездил в Монте-Карло и играл в рулетку, о чем есть упоминание в его записной книжке (№ 1, стр. 8) 13 апреля 1891 г., в письмах родным 12, 13 и 15 апреля 1891 г. и в воспоминаниях Потапенко (Чехов в воспоминаниях, стр. 328–329).

К творческой истории повести имеет отношение и присланное Чехову Сувориным письмо гимназистки, содержание которого видно из письма Чехова к Суворину от 18 мая 1891 г.: «Гимназистку надо в сумасшедший дом, а офицерика, который отделал ее, в крепость на четыре года без лишения чинов. <…> она стала приставать к первому встречному <…> потом едва волокла ноги и написала циническое письмо…» (Ср. в повести: стр. 149, строки 31–37). Суворин увидел в этом свидетельство общего разложения и цинизма. Чехов в письме от 27 мая 1891 г. возражал ему: «Вы пишете, что в последнее время „девочки стали столь откровенно развратны“. Ах, не будьте Жителем! Если они и развратны, то время тут положительно ни при чем <…> И не столько уж у Вас случаев, чтобы делать обобщения». Материалы о создании повести см. в статье: Е. М. Сахарова. Страницы творческой истории «Рассказа неизвестного человека». — В кн.: Чеховские чтения в Ялте. М., 1973, с. 57–71.

2

В письме к Гуревич от 22 мая 1893 г. Чехов назвал 1892 год — годом возвращения к повести после перерыва. Однако из писем к М. Н. Альбову можно заключить, что уже в 1891 г. Чехов занимался «Рассказом неизвестного человека». 14 августа 1891 г. он писал: «Я непременно пришлю Вам рассказ или небольшую повесть, но не раньше осени, когда вернусь в Москву». 30 сентября 1891 г., в ответ на письмо Альбова — прислать что-нибудь для «Северного вестника» — Чехов сообщал: «<…> у меня почти готова для Вас маленькая повесть: набросана, но не отделана и не переписана начисто. Работы осталось на 1–2 недели, не больше. Называется она так: „Рассказ моего пациента“».

Летом 1892 г. в Мелихове гостил артист П. М. Свободин. М. П. Чехов вспоминает: «… В один из приездов Свободина в Мелихово брат Антон написал свою повесть, вышедшую потом в свет под заглавием „Рассказ неизвестного человека“. Он долго не решался посылать ее в печать и сделал это только после того, как прочитал ее вслух Павлу Матвеевичу. Я помню, как это чтение происходило в саду, днем, причем у Свободина было очень серьезное лицо. Он вставлял свои замечания. Первоначально эта повесть была озаглавлена так: „Рассказ моего пациента…“» (Вокруг Чехова, стр. 185). Свободин, находившийся в дружеских отношениях с редакцией «Русской мысли», в частности, с редактором журнала П. М. Лавровым, убеждал Чехова передать повесть в «Русскую мысль». Чехов после письма Лаврова дал на это согласие, о чем сообщал Л. С. Мизиновой 28 июня 1892 г. («ту либеральную повесть, которую начал при Вас, дитя мое, я посылаю в „Русскую мысль“») и Суворину 3 июля 1892 г. Но и после этого работа над повестью продолжалась. Лавров просил Свободина (20 сентября 1892 г.) поторопить Чехова: «Ради бога, напиши Чехову, попроси его от своего имени дать нам поскорее обещанное. Я сам писал вчера» (ЦГАЛИ, ф. 640, оп. 1, ед. хр. 15). В сентябре 1892 г. Свободин писал Чехову: «Вы вон пишете, что деньги нужны. Хоть бы Вы дострочили, милый, поскорей Сицилиста-то, или даже и другое что-нибудь для „Русск<ой> мысли“» (Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 230). А 23 сентября 1892 г. он спрашивал Чехова: «Что ж Вы мне ничего не написали о сношениях с „Русской мыслью“? Дописали Вы нигилиста (так в автографе) или нет? Я еще раз прошу Вас, если это не нарушит Ваших видов и дипломатических соображений, напишите Лаврову…» (там же, стр. 232).