Том 8. Пьесы 1877-1881 - [17]

Грознов. И денег мне твоих не надо, у меня свои есть. На что мне? Я одной ногой в могиле стою; с собой не возьмешь.

Мавра Тарасовна. Мне уж и не понять, чего ж тебе.

Грознов(утирая слезы). Угол мне нужен — век доживать, угол — где-нибудь в сторожке, подле конуры собачей.

Мавра Тарасовна(утирая слезы). Ах ты, миленький, миленький!

Грознов. Да покой мне нужен, чтобы ходил кто-нибудь за мной: тепленьким когда напоить, — знобит меня к погоде. У тебя есть старушка Филицата — вот бы мне и нянька.

Мавра Тарасовна. А я только что ее прогнать рассудила.

Грознов. Ну, уж для меня сделай милость! Не приказываю, а прошу.

Мавра Тарасовна. Чего я для тебя не сделаю! Все на свете обязана.

Грознов(оглядывая комнату). А то, нет, где уж мне в такие хоромы! Ты пшеничная, ты в них и живи; а я аржаной — я на дворе.

Мавра Тарасовна(с чувством). А еще-то чего ты, сирота горькая, от меня потребуешь?

Грознов. Еще потребую, за тем пришел, только уж не много и никакого тебе убытку.

Мавра Тарасовна. Только б не деньги, да чести моей посрамления не было; а то все с великим удовольствием. Вижу я, не грабитель ты… а как есть степенный человек стал; так уж мне и горя нет, и не задумаюсь, а всякую твою волю исполню.

Грознов. Ну и ладно, ну и ладно.

Мавра Тарасовна. И в ножки я тебе поклонюсь, только сними ты с меня ту прежнюю клятву, страшную.

Грознов. А! что! Вот ты и знай, какой Грознов!

Мавра Тарасовна. Каково жить всю жизнь с такой петлей на шее! Душит она меня.

Грознов. Сниму, сниму, — другую возьму, полегче.

Мавра Тарасовна. Да я и без клятвы для тебя все…

Грознов. А сделаешь — так и шабаш: вничью разойдемся. Вот и надо бы мне поговорить с тобой по душе, хорошенько!

Мавра Тарасовна. Так пойдем ко мне в комнату! Филицата!

Входит Филицата.

Чай-то готов у меня?

Филицата. Готов, матушка, давно готов.

Мавра Тарасовна. Подай рому бутылку, водочки поставь, пирожка вчерашнего — ну, там, что следует.

Филицата. Слушаю, матушка. (Уходит.)

Грознов. Говорят, тебе ундер нужен.

Мавра Тарасовна. Да, миленький, ищем мы ундера-то, ищем.

Грознов. Так чего ж тебе лучше, — вот я!

Мавра Тарасовна. Значит, и жалованье тебе положить?

Грознов. Так неужто задаром? Я везде хорошее жалованье получал, я кавалерию имею.

Мавра Тарасовна. А много ль с нас-то запросишь?

Грознов. Четырнадцать рублей двадцать восемь копеек с денежкой, я на старый счет.

Мавра Тарасовна. Ну, уж с нас-то возьми, по знакомству, двенадцать.

Грознов. Ах, ты! (Топнув ногой.) Полтораста.

Мавра Тарасовна. Ну, четырнадцать так четырнадцать… Четырнадцать, четырнадцать, я пошутила.

Грознов. Не четырнадцать, а четырнадцать двадцать восемь копеек с денежкой. И денежки не уступлю. А как харчи?

Мавра Тарасовна. Харчи у нас людские — хорошие, по праздникам водки подносим; ну, а тебя-то когда Филицата и с нашего стола покормит.

Грознов Я разносолов ваших не люблю, мне что помягче.

Мавра Тарасовна. Да, да, состарился ты, ах как состарился!

Грознов. Кто? я-то? Нет, я еще молодец, я куда хочешь. А вот ты так уж плоха стала, больно плоха.

Мавра Тарасовна. Что ты, что ты! Я еще совсем свежая женщина.

Грознов. А как жили-то мы с тобой, помнишь, там, в Гавриковом, у Богоявленья?

Мавра Тарасовна. Давно уж время-то, много воды утекло.

Грознов. Теперь только мне и поговорить-то с тобой; а как поселюсь в сторожке, так ты барыня, ваше степенство, а я просто Ерофеич.

Входит Филицата.

Филицата. Пожалуйте! Готово!

Явление восьмое

Филицата(одна). Ну, как мне себя не хвалить! Добрая-то я всегда была, а ума-то я в себе что-то прежде не замечала, все казалось, что мало его, не в настоящую меру; а теперь выходит, что в доме-то я умней всех. Вот чудо-то: до старости дожила, не знала, что я умна. Нет, уж я теперь про себя совсем иначе понимать буду. Какую силу сломили! Ее и пушкой-то не прошибешь, а я вот нашла на нее грозу.

Входят Барабошев и Мухояров.

Явление девятое

Филицата, Барабошев, Мухояров.

Барабошев. Но где же маменька?

Филицата. Подождать приказано.

Барабошев. У нас серьезное финансовое дело, никакого замедления не терпит.

Филицата. У тебя серьезное, а у нас еще серьезнее. Там у нее ундер.

Барабошев. Ундер — чин незначительный.

Филицата. Незначительный, а беспокоить не велели. Да авось над нами не каплет, подождать-то можно.

Голос Мавры Тарасовны: «Филицата!»

Вон, зовут! (Уходит.)

Барабошев. Никандра, наши обстоятельства в упадке, в таком кризисе будь в струне!

Мухояров. Первый голос вы, а я вам акомпаниман.

Выходит Филицата.

Филицата(говорит в дверь). Хорошо, матушка. А Платон сейчас будет здесь, он тут недалеко.

Барабошев. Какой Платон, и какая в нем в настоящую минуту может быть надобность?

Филицата. Дело хозяйское, не наше. (У двери Поликсены.) Красавица, утри слезки-то да выползай! (Отворяя стеклянную дверь.) Платоша, требуют!

Барабошев. Для чего этот весь конгресс, это даже трудно понять.

Мухояров. Я так по всему заключаю, что тут будет для нас с вами неожиданный оборот.

Входят: Мавра Тарасовна, Поликсена, Платон и Грознов.

Явление десятое

Барабошев, Мухояров, Мавра Тарасовна, Поликсена, Платон, Грознов, Филицата.

Мавра Тарасовна. Здравствуйте! Садитесь все!

Все садятся, кроме Филицаты и Грознова, который стоит бодро, руки по швам.