Том 8. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма - [233]
Милостивые государыни и милостивые государи! Мы должны горячо поздравить всех, кто помогал основать здесь библиотеку. В этом вопросе, мне кажется, я вправе быть судьей: я люблю библиотеки, люблю в них засиживаться, умею и уходить оттуда вовремя. В этом не раз меня упрекали, но я только горжусь этим. Надо быть библиотечным читателем, но не библиотечной крысой.
Бывают иногда удивительно удачные совпадения, когда случай неожиданно приходит нам на помощь. Третьего дня один преподаватель из Орлеана, приехавший отдохнуть на вашем прекрасном пляже, любезно преподнес мне речь орлеанского библиотекаря, господина Каньеля, на церемонии раздачи школьных наград; в своем «Похвальном слове библиотеке» он говорит именно то, что я хотел бы сказать, и гораздо лучше, чем я мог бы выразить. Это большая удача как для вас, так и для меня.
Я прочту вам отрывок.
«Меня глубоко удивляет, что большинство из вас так мало знает наши книжные сокровища, несмотря на то, что мы стараемся сделать их как можно доступнее и приучить вас пользоваться ими. Приходите же в наши обширные книгохранилища. Знайте, что там собиралось в течение многих веков все самое лучшее, самое полезное, чего достигло человечество в познании истины и красоты. Не считайте себя незваными гостями на пиру мудрецов. Займите там уготованное вам место. И тогда, с глазу на глаз с прекрасными творениями поэтов, ученых, артистов, историков всех времен и народов, вы правильно оцените свои способности, и вашим взорам откроются новые, широкие, неведомые горизонты.
Приходите в библиотеки, обиталище знания. Не страшитесь необъятных владений науки, удивляйтесь скорее тому, насколько в наши дни расчищены к ней пути, насколько легок к ней доступ. Как удобно бродить по светлым и просторным ее дорогам, которые развертываются перед вами во время долгих изысканий, словно аллеи чудесного парка. Вы можете отыскать тенистый уголок и отдохнуть, ибо там даже отдых целителен.
Ах, если бы я показал вам бесконечно сложные лабиринты знания прошлых веков, куда можно было проникнуть лишь по крутым тропинкам, продираясь сквозь тернии схоластики, ценою мучительных усилий, изранив руки до крови. Угрюмая, неприступная, это все же была наука, и, чтобы приблизиться к ней, Этьен Доле и Анн Дю Бур[764] пренебрегали грозной опасностью, не боялись пыток и самой смерти. Чего бы только не дали они за те бесценные сокровища, которые предоставляются вам так щедро и достаются без всякого труда!
Книги — это летопись народов. Они передают из века в век несметные богатства опыта, накопленного всем человечеством. Они обращены не к одним ученым, которые находят в них пищу для возвышенных и плодотворных размышлений. Они приходят на помощь самым скромным из нас, они облегчают работу на любом поприще. Книги способны удовлетворить все вкусы, утолить любую жажду».
Какие благородные мысли и как они прекрасно выражены!
Но не будем обольщаться. Не будем требовать от книг секрет счастья, не станем искать в них способ мудро править миром или хотя бы собственным домом, не станем искать истину, ибо в книгах нет истины или же — что еще хуже — в них скрыто несколько истин, много истин, целые полчища, огромные, враждующие, сражающиеся армии, чудовищная рукопашная схватка разноречивых истин. Вам кажется, будто в удобно устроенной, строго охраняемой, хорошо организованной библиотеке стоит тишина. Какое поверхностное и легкомысленное заключение! Прислушайтесь хорошенько, и вы уловите громкий говор, более оглушительный, чем в самом бурном собрании. Не приходилось ли вам, господин Креф, сидя здесь зимними вечерами, слышать странный шум в тех отделах вашей библиотеки, которые вы перевезли из Лориана и разместили на полках с таким уменьем и знанием дела? Не доносились ли до вас крики и вопли книг, собранных здесь благодаря щедрости киберонцев. Насколько я знаю, книг здесь еще не более пятисот, но они уже спорят и кричат, точно жители большого города. Книги говорят все разом и на всех языках мира. Есть среди них легкомысленные и серьезные, веселые и печальные, краткие и многословные. Но среди них не найдется и двух, согласных между собою. Они спорят обо всем: о боге, природе и человеке, о времени, числе и пространстве, о познаваемом и непознаваемом; они все обсуждают, все оспаривают, все утверждают, все отрицают. Сейчас у вас их всего пятьсот, господин Креф, завтра их будет тысяча, полторы тысячи, десять тысяч: это значит, что будет тысяча, полторы тысячи, десять тысяч различных и непримиримых мнений об одном и том же предмете… И я еще плохо считаю — я забываю, что книги не только противоречат одна другой, они на каждом шагу противоречат самим себе, и это доводит до бесконечности недостоверность суждений и изменчивость мысли…
