Том 7. Пьесы - [14]

Шрифт
Интервал

Явление III

Открывается правая часть занавеса. Абрам один.

Абрам(сидит сгорбившись). Сходство характеров есть? Есть. Взаимное понимание есть? Есть. Классовая принадлежность есть? Есть. Трудовой контакт есть? Есть. Все есть — и вместе с тем такой потрясающий крах. В чем же дело? Не понимаю… Сходство характеров? Есть. Трудовой контакт? Есть. Все есть, а в общем и целом мрак. Или все сказать Тоньке прямо? Или не этично? А? Нет, она этого не переживет. Или этично? А? Или нет? С ума можно сойти!

Явление IV

Входит Емельян.

Емельян. Здорово, старик!

Абрам. Здорово.

Емельян. Танцуй.

Абрам. Почему я должен танцевать?

Емельян. Потому, что обязан. Танцуй.

Абрам. Новое дело!

Емельян. Танцуй, говорю.

Абрам. Ты что, пьяный?

Емельян. Танцуй, танцуй! Ну? «Отчего ты бедный? Оттого, что бледный…» Ну! (Напевает плясовую и сам притопывает.)

Абрам. Видели вы сумасшедшую птицу филин? Так это он.

Емельян. От филина слышу. Танцуй!

Абрам. Почему я должен танцевать?

Емельян. Потому, что порядков не понимаешь. У нас такое правило: кому письмо пришло, так тому безусловно полагается по штату танцевать. (Вынимает письмо.) Во. Письмо. Танцуй! (Напевает.)

Абрам. Кому письмо?

Емельян. Тебе, тебе. Танцуй!

Абрам. Мне письмо? Редкий исторический факт. С семнадцатого года писем не получал. Даже забыл, как это делается. Давай сюда.

Емельян. Танцуй!

Абрам. Кроме шуток, давай.

Емельян держит письмо над головой и не дает.

Брось дурака валять!

Емельян. Танцуй, а то видел? (Показывает мускулатуру.) Во! Трогай!

Абрам. Видели ненормального? От кого?

Емельян. От подруги жизни, от супруги.

Абрам. От какой супруги?

Емельян. От такой самой, от твоей. От Тоньки.

Абрам. От Кузнецовой? С ней что-нибудь случилось?

Емельян. Ничего не случилось. Встретились в учраспреде. Просила тебе передать. Танцуй!

Абрам. Не морочь голову. Давай.

Емельян. Шалишь, танцуй!

Абрам. Ой, мой боже! Видели дурака? Семейный крах налицо, а он заставляет танцевать! Я не умею танцевать, понятия не имею. Ну, давай уж, давай!

Емельян. Танцуй!

Абрам. Так не умею же я… Ну, черт с тобой! (Неуклюже танцует под хлопанье в ладоши и аккомпанемент Емельяна.) Ну, давай!

Емельян. Танцор из тебя, знаешь, как слон по бутылке. Танцкомик. На.

Абрам. Ух, я уже чувствую — начинаются феодальные штучки! (Не может разорвать от волнения конверт.)

Емельян. Постои, дай мне письмо. У тебя руки дрожат. (Разрывает конверт.)

Абрам(читает). «Товарищ Абрам! Я долго думала и пришла к заключению, что дальше так продолжаться не может. При создавшихся объективных условиях…» Ну вот, я говорил, что она докопается до объективных условий…

Емельян. И я говорил то же. Помнишь, когда в баню шли…

Абрам(с досадой). Постой, Емельян, тут не до шуток. (Продолжает читать.) «…при создавшихся объективных условиях наша взаимная семейная жизнь неприемлема. Ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю». Крах налицо… (Читает.) «Считаю необходимым сделать из этого организационные выводы…» Ой, травиться, кажется, сейчас будет…

Емельян. Нет, топиться, милый, топиться… (Гладит его по голове.)

Абрам(в бешенстве). Отстань, Емельян. (Читает.) «Я должна уйти. Собери все свое мужество и не пытайся меня удерживать… Так надо…» Определенная катастрофа!

Емельян. Жуть! Жуть!

Абрам(читает). «Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду, вероятно…» Только чтоб не в крематории, только чтоб не в крематории…

Емельян. Нет, в Москве-реке. Там прохладнее…

Абрам(в бешенстве вскакивает). Емельян!

Емельян замолкает. Абрам читает дальше.

«Я уже буду в вагоне…»

Емельян(поправляет его). «В агонии…»

Абрам(со страху поддаваясь). «…в агонии по дороге…»

Емельян(читает из-за его плеча). «…в агонии по дороге в деревню…» Нет, это что-то не то.

Абрам(радостно). «В вагоне по дороге в деревню, куда меня направляет учраспред на работу на основании моего личного заявления. Постарайся меня забыть и книги отдай Соне Огурцовой. С комсомольским приветом. А.Кузнецова». Ай, Тонька! Молодец! А я думал, будет что-нибудь ужасно феодальное. Ха! Без никаких драм! Людмилка, ты слышишь? «С комприветом. Кузнецова»!.. «С комприветом. Кузнецова»!.. (Начинает дикую пляску.)

С левой стороны сцены, за занавесом, слышится плясовая музыка, гитара, топот и резкое пение Васи.

Емельян. Видели, видели? Ишь выкомаривает! А еще плакался, что не имеет понятия танцевать. Ого!

Абрам(пляшет). Ушла! Ушла! Ушла!

Отдергивается левая половина занавеса и открывает радостно танцующего под гитару Васю.

Явление V

Слева танцует Вася, справа — Абрам. Емельян тихо недоумевает. Вася и Абрам в пляске сближаются на середине авансцены, долго смотрят, подмигивают, танцуя, друг другу.

Вася(поет и танцует). Ушла, ушла, ушла, ушла!

Абрам(поет и танцует). Ушла, ушла, ушла, ушла!

Емельян. Болванов видели?

Вася(остановился, смотрит на Абрама). Ушла! Ха-ха! Ушла…

Абрам(остановился, смотрит на Васю). Ушла! Факт!

Вася(хохочет, подмигивая). Ушла…

Абрам(хохочет, подмигивая). Ушла!

Вася. Стой! Кто ушел?

Емельян. Стой! Кто ушел?

Абрам. А кто ушел?

Емельян. А кто ушел?

Вася. Ясно, кто: Людмилка.

Емельян. Ясно, кто: Людмилка.

Абрам. Что… Людмила ушла?.. Ты с ума сошел? Кузнецова ушла!

Емельян. Ты с ума сошел? Кузнецова ушла!


Еще от автора Валентин Петрович Катаев
Белеет парус одинокий

В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.


Алмазный мой венец

В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.


Трава забвенья

В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.


Хуторок в степи

Роман «Хуторок в степи» повествует с романтической яркостью о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.


Катакомбы

Заключительная часть тетралогии «Волны Черного моря».


Цветик-семицветик

Приключения девочки Жени, в результате которых ей в руки попадает волшебный цветок. Оторвав один из семи лепесток волшебного цветка, можно загадать желание.


Рекомендуем почитать
Том 1. Рассказы и сказки

В первом томе настоящего Собрания сочинений Валентина Катаева представлены рассказы и сказки писателя, созданные им более чем за пятьдесят лет его творчества, начиная с дореволюционных публикаций и кончая произведениями последнего времени.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 8. Почти дневник. Воспоминания

Восьмой том Собрания сочинений В.П. Катаева составляют публицистические и литературно-критические статьи писателя. Многие произведения этого тома заново просмотрены и отредактированы автором.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 4. Повести

В четвертый том собрания сочинений Валентина Катаева вошли повести: «Я, сын трудового народа…», «Жена», «Электрическая машина», «Сын полка», «Поэт».http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 6. Зимний ветер. Катакомбы

В шестой том собрания сочинений Валентина Катаева вошли две последние части тетралогии «Волны Черного моря»: «Зимний ветер» и «Катакомбы».http://ruslit.traumlibrary.net.