Том 7 - [123]
— Вы ли Алену исповедуете?
Но поп, будучи светск, показал хитрость л сделал выражение, как бы не понимая о ком следует, и довел до того, что владыка по настоящему имени предводительшу назвал.
Тогда он отвечал:
— Да, владыка, Елена Ивановна есть моя духовная дочь.
— Запрети же ей принимать у себя этого иностранного развратителя.
Но поп снова представил, как бы не понимает, и побудил владыку точно так же по имени назвать предиканта.
Тогда отец Георгий отвечал, что он такого запрещения сделать не отважится.
— А для какой причины?
— Для нескольких причин, ваше преосвященство.
— Поясните оные.
Отец Георгий стал пояснять.
— Первая моя причина, — говорит, — та, что моего запрещения могут не послушаться, и я тогда буду через это только в напрасно постыждающем конфузе.
— Неубедительно, — отвечал владыка. — Это не что иное как гордость ума. Излагайте другое.
— Другое то, что предиканта того «развратителем» назвать будет несправедливо, ибо он хотя и иностранец, но человек весьма хороших правил христианской жизни и в предикациях своих располагает сердца ко Христу, а никаких церковных сторон не касается.
— Гм, гм! Вон вы как!.. А третье что?
— А третье, осмелюсь буду представить вам, владыко, то, что духу веры православной не свойственно страшиться робко всякого мнения в чем-либо несогласного, а, напротив, ей вполне свойственно похвальное веротерпимство и свободное изъяснение и суждение, как и у апостола на то совет находим: «Все слушать, а хорошего держаться».
Но сей третий довод владыка дослушал с кипящим нетерпением и, скрытно в душе на говорящего негодуя, отвечал:
— Да… То весьма хорошо, что вы мне привели нечто и от апостола… А не приведете ли вы еще чего-либо во изъяснение, по скольким причинам у вас власы главы вашей постоянно кратки и а-ла-мужиком кружат>*, а назарейской долготы>* не досягают?
— Не знаю, — отвечал Георгий.
— Не подстригаете ли вы их о молодом месяце?
— Подстригаю.
— Напрасно.
— Я делаю это потому, что многие говорят, будто, если концы волос о молодом месяце подстригать, то оттого ращение гораздо шибче бывает.
— Оставьте — это неверно… А я вот сейчас прямо от вас поеду к губернатору, да скажу, чтобы он этого предиканта за хвост да за заставу.
Но отец Георгий, как робости подчинения не приученный, отвечал:
— Опасаюсь, что вы сделаете это напрасно.
— Это почему?
— Потому, что губернатор его за хвост и за заставу выбросить не отважится.
— Это почему?
— Во-первых, потому, что он ничего достойного выгнания не сделал.
— Это ничего не значит.
— Во-вторых, что он хорошего рода и уважения, и чрез то в европейских государствах нам вредные слухи распространены будут.
— И сие мне нимало не важно.
— А в третьих… губернатор сам вчера у Елены Ивановны вечером предиканта, за ширмою сидя, слушал…
Услыхав это последнее, владыка остановился и сказал:
— Так для чего же вы мне об этом последнем с самого начала не сказали?
И с сими словами, вместо того чтобы идти, как прежде намеревал, к выходной двери, перешел с веселым видом в гостиную и на ходу ласково молвил:
— Если так, то и мне наплевать! (Разумеется, презрение сие касалося предиканта.)
Засим владыка кушал чай и мадеру и в доброте своей шутил о деде своем, бывшем дьяконе, который, при введении в моду нового ксересного вина>*, этой новизне противлялся и ему внушал: «Имей веру — пей мадеру».
О новом золоте>*
По награждении другого священника золотым крестом равного значения, которым ранее кичился один отец Павел, сей непобедимей, не стерпел и стал утверждать в компаниях, что дарованный священнику крест сделан «из нового золота». И как это повторялось многократно и многообразно, в олтаре при облачении, в домах при крещении и других требах, и при закусках, и на вечеринках, то это дошло до новонагражденного и очень его стало оскорблять, то он, встретив отца Павла, когда сам был при кресте, сказал ему:
— Отец Павел! если вы не для унижения моего, а в действительности сомневаетесь, что крест мне дан будто из нового золота, то остановитесь на мгновение и, посмотрев, сами удостоверьтесь в девяносто шестой пробе.
Но отец Павел со всегдашнею своею гордынею и острой юморыстыкой отвернул сего ласкавшегося к нему простодушного коллегу ладонью в сторону и сказал:
— Не желаю.
Но тот стал его убеждать и просить, чтобы поглядел, ибо на кресте уже сам нарочно пробу просил выбить.
А отец Павел, оставаясь непреклонен, проговорил:
— Хотя бы там и сто девяносто шестая проба была выбита, но я при своем остаюсь, что этот крест из нового золота сделан. — И еще добавил, что: вам-де так иначе и не следует.
А как все это происходило на улице почти в собрании публики, то новый крестоносец на сей раз уже столь сильно оскорбился, что занес жалобу благочинному и просил доложить владыке об унижении и об оказании от отца Павла защиты. Владыка соизволил и приказал благочинному дознать у отца Павла: на чем он рассеваемые им для сотоварища оскорбительные слухи утверждает? Благочинный, избегая объяснений с отцом Павлом в своем доме, пришел к нему сам будто для шашечной игры и в забавную минуту сказал о претензии оскорбленного крестоносца, крест которого будто из нового золота сделан.
