Том 6. Зверобой, или Первая тропа войны - [168]

Глухой угрожающий ропот встретил эту хладнокровную насмешку. Воины пришли в ярость, услышав подобный упрек из уст человека, который настолько презирал их искусство, что даже глазом не моргнул, когда ружья разряжались у самого его лица, едва не обжигая его.

Расщепленный Дуб увидел, что наступает критический момент, но хитрый старый вождь все еще не терял надежды заполучить в свое племя знаменитого охотника и вовремя вмешался, предупредив этим свирепую расправу, которая неизбежно должна была кончиться убийством. Он вошел в самую середину разъяренной толпы и, заговорив со своей обычной убедительной и изворотливой логикой, сразу же укротил разбушевавшиеся страсти.

— Я вижу, как обстоит дело, — сказал он. — Мы подобны бледнолицым, которые запирают на ночь свои двери из страха перед краснокожими. Они задвигают двери на такое множество засовов, что огонь охватывает их дома и сжигает их, прежде чем люди успевают выбраться на улицу. Мы слишком крепко связали Зверобоя; путы мешают его членам дрожать и глазам закрываться. Развяжите его — тогда мы увидим, из чего сделано его тело.

Желая добиться во что бы то ни стало успешного выполнения какого-нибудь плана, мы нередко хватаемся за любое средство, каким безнадежным оно бы ни казалось. Так было и с гуронами. Предложение вождя было встречено благосклонно; несколько рук сразу принялись за работу, разрезая и развязывая лыковые веревки, опутавшие тело нашего героя. Через полминуты Зверобой был уже совершенно свободен, как час назад, когда он пустился бежать по склону горы. Понадобилось некоторое время, чтобы восстановилось кровообращение. Только после этого он мог снова двигать руками и ногами, совершенно онемевшими от слишком тугих пут.

Расщепленный Дуб охотно допустил это под предлогом, что тело бледнолицего скорее обнаружит признаки страха, если вернется в свое нормальное состояние.

В действительности же хитрый вождь хотел с помощью еще одной отсрочки дать остыть свирепым страстям, уже начавшим пробуждаться в сердцах молодых людей.

Хитрость удалась. Зверобой растирал себе руки, притопывал ногами и вскоре восстановил свое кровообращение; к нему опять вернулась физическая сила, словно с ним ничего не случилось.

В расцвете лет и здоровья люди редко думают о смерти. Так было и со Зверобоем. Еще совсем недавно, связанный по рукам и ногам, он имел основания предполагать, что стоит на грани, отделяющей мир живых от мира усопших. И вдруг он очутился на свободе, в него влились новые силы, и он опять владел своим телом. Зверобою казалось, что он внезапно вернулся к жизни. Снова воскресли надежды, от которых он лишь недавно отрекся. Все его планы изменились. Сейчас наш герой подчинялся законам природы; мы старались показать, как он уже собрался покориться судьбе, но у нас не было намерения изобразить его жаждущим смерти. С той самой минуты, когда чувства его ожили, он стал напряженно думать, как обмануть врагов, и опять стал проворным, находчивым и решительным жителем лесов. Ум его сразу обрел свою природную гибкость.

Освободив Зверобоя от пут, гуроны расположились вокруг него сомкнутым кольцом. Чем труднее было поколебать его мужество, тем сильнее индейцам этого хотелось. От этого теперь зависела честь племени, и даже женщины уже не чувствовали сострадания к мученику. Мягкие и мелодичные голоса девушек смешались с угрожающими криками мужчин: обида, нанесенная Сумахе, внезапно превратилась в оскорбление, нанесенное всем гуронским женщинам. Шум все возрастал, и мужчины немного отступили назад, знаками давая понять женщинам, что на некоторое время уступают им пленника. Таков был распространенный обычай. Женщины насмешками и издевательствами доводили жертву до исступления, а затем внезапно передавали ее обратно в руки мужчин. Пленник обычно бывал уже в таком состоянии духа, что с трудом переносил телесные муки. Сейчас за выполнение этой задачи взялась Сумаха, славившаяся своей сварливостью. Кроме того, вероятно для соблюдения приличий и поддержания моральной дисциплины, отряд сопровождали две или три старые карги вроде Медведицы. К таким мерам нередко прибегают не только в диком, но и в цивилизованном обществе. Бесполезно рассказывать здесь обо всем, что могут изобрести для достижения своей гнусной цели жестокость и невежество. Единственная разница между этим взрывом женского гнева и подобными же сценами, встречающимися в нашей среде, сводилась к форме выражений и к эпитетам: гуронские женщины обзывали пленника именами известных им самых гнусных и презренных животных.

Но Зверобой, слишком занятый своими мыслями, не обращал внимания на ругань разъяренных баб. При виде такого равнодушия бешенство их возрастало все сильнее и сильнее, и вскоре фурии обессилели от неистовства. Заметив, что опыт кончился полным провалом, вмешались воины, чтобы положить конец этой сцене. Сделали они это главным образом потому, что уже начали готовиться к настоящим пыткам, собираясь испытать мужество пленника жесточайшей телесной болью. Однако внезапное и непредвиденное сообщение, которое принес разведчик, мальчик лет десяти-двенадцати, мгновенно прервало все приготовления. Этот перерыв теснейшим образом связан с окончанием нашей Истории, и мы должны посвятить ему особую главу.