Том 6. Третий лишний - [37]

А ведь сколько высоких слов Санин написал в его адрес, как его поднимает в книге, как искренне им восхищается и любит! И все прахом — все эти славословия Александр Никитич пропустил мимо ушей. А одна ошибочка «небывалого» писателя… и у его героя обидный осадок.

О Санине:

Одна глава у Санина называется «Клуб 12 стульев». Я этот клуб терпеть не могу. Юмор там на девяносто девять процентов такого уровня: «Вообще я заметил, что некоторые даже весьма уважаемые ученые развиты как-то односторонне. Фарадей, Эйнштейн, Планк, Курчатов — этих они знают назубок. А спросите их, кто такие Лев Яшин или Всеволод Бобров, изобразят на лице вопросительный знак». Причем автор этого юмористического пассажа, где искра смеха должна возникнуть из соединения Фарадея с Бобровым, и есть сам Санин.

Недавно получил письмо от старого капитана, чрезвычайно знаменитого на весь свет, мною глубоко уважаемого. В тридцати пунктах указаны (с приведением номера страницы, абзаца и строки в абзаце) мои неточности в морской терминологии.

Каждый пункт вызывал у меня бешенство.

Я пишу: «Поднимаюсь на пеленгаторный мостик и вижу, что линемет отодвинут в сторону, ракеты сложены в кучу, а на ящике лежит и загорает Эльвира — младшая буфетчица. Она лежит на животе, лифчик расстегнут. Эльвире хочется, чтобы и следа от лифчика не осталось на ее тропическом загаре».

Знаменитый капитан пишет: «Мостик этот издавна назывался капитанским. Стал называться ходовым. Но даже не в этом дело. На судне, где уважают морские порядки, он никогда не служит пляжем даже для Эльвиры. Я не знаю судов, где капитаны разрешали это. В этом уважении большой смысл. Определенные места на судне служат определенным целям, и только им. И вообще, зачем это размазывание, в каком виде загорала Эльвира и прочее…»

«Не было на море ни одного человеческого деяния, о котором все люди имели одинаковые мысли. Общему сему жребию и наше сие дело подлежит». А это написано лет двести назад при разборе обстоятельств бесследной гибели нашего фрегата.

Когда-то я относился к такой особенности морского мышления с юмором. И даже позволял себе над таким удивительным феноменом подшучивать. Но уже порядочно, как перестал. Серьезное и даже трагическое за ним стоит.

Сходите разок на Фонтанку в городской суд, когда судят там за аварию моряков. Сколько экспертов — столько мнений.

Особенно грустно получается, когда приглашаются в эксперты рыбак, торговый моряк и военный. У каждого свой опыт, свое видение; каждый привык верить именно своему, нажитому за десятилетия плаваний, проверенному на собственной шкуре. Но каждый из них — моряк! И каждый — настоящий моряк. И каждый, не будь он обязан, не стал бы вообще высказываться по данному делу — существует такой неписаный закон.

Так-с. А теперь возьмем писателя-мариниста. Ведь ему, как и эксперту, высказываться надо. Какой же он будет писатель, ежели не будет собственного мнения иметь?

Так-с. А теперь возьмем «Словарь русской ономастической терминологии».

«Терминология — совокупность терминов (см.), общая и частная.

Термин — имя нарицательное. Слово или словосочетание специального (научного, технического и т. п.) языка, непосредственно соотнесенное с научным понятием, служащее для его точного (в идеале) выражения. Функция термина — сигнификативно-номинативно-дефинитивная.

Примеч.: термин отличен от номена (см.), хотя абсолютной границы между ними нет; по мере познания происходит переход номенов в термины и наоборот.

Номен — слово или словосочетание, имеющее прямую связь с предметом или видом, представляющим собой неопределенное множество идентичных единиц, являющихся объектом какой-нибудь отрасли науки, техники, производства, искусства и т. п.

Сигнификативная функция имени — см. функция имени.

Функция имени — исполнение своей роли, своего назначения именем собственным в языке и речи, в т. ч. номинации, идентификации, различения. Функции в языке совпадают с функциями апеллятива…»

Я уже вполне дефективный, а вы?

Во всяком случае совершенно ясно, что терминология штука не простая.

Берем морской словарь: «Капитанский мостик — палубная надстройка, на которой находятся все необходимые устройства и приборы для управления судном. На капитанском мостике находится капитан и вахтенный помощник капитана».

Я был вахтенным помощником и поднялся с капитанского мостика выше — на «крышу» ходовой или капитанской рубки. Эта «крыша» не имеет на себе никаких средств и приборов для управления судном, кроме главного магнитного компаса. Один раз за вахту — перед сдачей ее — вахтенный штурман поднимается туда (или посылает толкового матроса) для сличения путевого и главного компасов. «Крыша» эта называется пеленгаторным мостиком, ибо с главного компаса можно осуществлять пеленгацию, но уже двадцать-тридцать лет такое бывает необходимым только в аварийных случаях: при выходе из строя гирокомпаса.

Там-то и загорала моя Эльвира.

Скажете, мол, ерунда: пеленгаторный там или какой другой мостик? Нет, не ерунда. Смотрите общий вывод знаменитого капитана:

«Досадно то, что Ваши ошибки заслоняют то хорошее, что есть и в этой Вашей книге и в других Ваших произведениях. Возмущение эти Ваши „Заметки“ вызвали изрядное. Ваше дело, но раз уж мы официально на них своевременно не отозвались, то сделаем это, если они в таком виде нам попадутся в каком-нибудь новом издании. Все же такую позицию к морю и морякам терпеть молчком нельзя. С уважением и пожеланием больших успехов».