Том 6. Письма - [20]

М. В. АВЕРЬЯНОВУ^*

8, или 18, или 28 декабря 1916 г. Царское Село

Дорогой Михаил Васильевич! Положение мое скверное. Хожу отрепанный, голодный, как волк, а кругом всё подтягивают. Сапоги каши просят, требуют, чтоб был как зеркало,^* но совсем почти невозможно. Будьте, Михаил Васильевич, столь добры, выручите из беды, пришлите рублей 35. Впредь буду обязан Вам «Голубенью»,^* о достоинстве коей можете справиться у Разумника Иванова и Клюева. Вы-то ведь не слыхали моих стихов с апреля.^*

Думаю, что я не обижу моим обращением Вас, но я всегда почему-то именно надеялся на эту сторону, потом даже был разговор когда-то при выпуске «Радуницы», что, когда книга разойдется, 50 р. добавочных.^* Положим, книга не разошлась, но я все-таки к Вам обращаюсь и надеюсь. Сергей Есенин.

Царское Село. Канцелярия по постройке Феодоровского собора.

На конверте: Петроград

Фонтанка 38.

Михаилу Васильевичу

Аверьянову.

Сергей Есенин

Ясинскому И. И., декабрь 1916 — февраль 1917

И. И. ЯСИНСКОМУ^*

Декабрь 1916 г. — февраль 1917 г. Царское Село

Дорогой Иероним Иеронимович!

Желаю Вам скорого выздоровления и крепости.

На днях я заносил в редакцию стихи^* и оставил их на Ваше имя у Волынского.

Будьте добры, Иероним Иеронимович, посмотрите их, как Вам будет вольготно. Сердечный привет^* Клавдии Ивановне.^* Почитающий Вас Сергей Есенин.

Царское Село, канцелярия по постройке Феодоровского собора.

Мурашеву М. П., 1917

М. П. МУРАШЕВУ^*

1917 г. Петроград

Драгой Мишель! Буду у тебя в 8 ½ часов. Поговорим кой о чем, а если ты занят, то позвони по № 448-71.^* Сергей.

Иванову-Разумнику, 6 февраля 1917

ИВАНОВУ-РАЗУМНИКУ^*

6 февраля 1917 г. Царское Село

1917. Понедельник. 6 февр.^*

Дорогой Разумник Васильевич!

Очень собираюсь к Вам, но помираю от зубной боли.^* Жалею, что вчера не мог зайти,^* провалялся, как с белены, и, словно тёлку, забирает ломота быквико́в.^*

Если Вы будете свободны на прощеный день, то загляну к Вам,^* а к этому времени или вырву корни, или запломбирую.

Если «Скифы» еще печатаются,^* то поправьте, Разумник Васильевич, стих<отворение> «Синее небо» в третьей строфе 3 строку так: «Нежно под трепетом ангельских крыл», а последние две строчки^* Вечная правда и гомон лесов Радуют душу под звон кандалов.^*

Почитающий Вас Сергей Есенин.

На конверте: Здесь

Колпинская 20

Разумнику Васильевичу

Иванову

Мурашеву М. П., 18 февраля 1917

М. П. МУРАШЕВУ^*

18 февраля 1917 г. Царское Село

Драгой Мишель! Будь добродетелен, пришли мне ту записку (в письме). Я поеду, получу^* и заеду к тебе.

Относительно стихов поговорим после.^* На днях сдурил и обрил свою голову,^* уж очень иссушил кожу. Полечу маленько. Будь здрав.

Твой Сергей.

На обороте: Петроград

Театральная пл.

д. 2, кв. 23

М. П. Мурашову

Ширяевцу А. В., 30 марта 1917

А. В. ШИРЯЕВЦУ^*

30 марта 1917 г. Петроград

Рукой С. А. Есенина:

Христос Воскресе! дорогой наш брат Александр.

Кланяются тебе совместно любящие тебя Есенин, Клюев, Клычков и Пимен Карпов.^*

Рукой Н. А. Клюева:

Христос Воскресе, дорогая Запевка.^* Целую тебя в сахарны уста и кланяюсь низко. Н. Клюев.

Рукой С. А. Есенина:

С красным звоном,^* дорогой баюн Жигулей и Волги. Цвети крепче.

Сергей Есенин.

Рукой П. И. Карпова:

Пимен Карпов — привет!

На обороте: Ташкент

[Туркестан]

Новая, 56

Александру Абрамову

Ширяевцу А. В., конец мая — начало июня 1917

А. В. ШИРЯЕВЦУ^*

Конец мая — начало июня 1917 г. Петроград

Дорогой Шура, очень хотел приехать к тебе^* под твое бирюзовое небо,^* но за неимением времени и покачнувшегося здоровья пришлось отложить.

Очень мне надо с тобой обо многом переговорить или списаться. Сейчас я уезжаю домой, а оттуда напишу тебе обстоятельно.^* Но впредь ты меня предупреди, получишь ли ты эту открытку^* Твой Сергей.

Кузьминское п. отд.

Село Константиново

Рязанск. губ. и уез.

С. Есенину

На обороте: Ташкент

Новая 56

Александру Васильевичу

Абрамову

Ширяевцу А. В., 24 июня 1917

А. В. ШИРЯЕВЦУ^*

24 июня 1917 г. Константиново

1917. Июнь 24. Хе-хе-хо, что ж я скажу тебе, мой друг, когда на языке моем все слова пропали,^* как теперешние рубли.^* Были и не были. Вблизи мы всегда что-нибудь, но уж обязательно сыщем нехорошее, а вдали все одинаково походит на прошедшее, а что прошло, то будет мило, еще сто лет назад сказал Пушкин.^*

Бог с ними, этими питерскими литераторами, ругаются они, лгут друг на друга, но все-таки они^* люди, и очень недурные внутри себя люди, а потому так и развинчены.^* Об отношениях их к нам судить нечего, они совсем с нами разные, и мне кажется, что сидят гораздо мельче нашей крестьянской купницы.^* Мы ведь скифы, приявшие глазами Андрея Рублева^* Византию^* и писания Козьмы Индикоплова с поверием наших бабок, что земля на трех китах стоит,^* а они все романцы, брат, все западники,^* им нужна Америка, а нам в Жигулях песня да костер Стеньки Разина.^*

Тут о «нравится» говорить не приходится,^* а приходится натягивать свои подлинней голенища да забродить в их пруд поглубже и мутить, мутить до тех пор, пока они, как рыбы, не высунут свои носы и не разглядят тебя, что это «Ты». Им все нравится подстриженное, ровное и чистое, а тут вот возьмешь им да кинешь с плеч свою вихрастую голову, и боже мой, как их легко взбаламутить.

Конечно, не будь этой игры, весь успех нашего народнического движенья был бы скучен, и мы, пожалуй, легко бы сошлись с ними. Сидели бы за их столом рядом, толковали бы, жаловались на что-нибудь, а какой-нибудь эго-мережковский приподымал бы свою многозначительную перстницу и говорил: гениальный вы человек, Серг. Ал. или Ал. Вас., стихи ваши изумительны, а образы, какая образность, а потом бы тут же съехал на университет, посоветовал бы попасть туда и довольный тем, что все-таки в жизни у него несколько градусов больше при универс<итетской> закваске, приподнялся бы вежливо встречу жене