Том 6. Письма, 1860-1873 - [95]
Посылаю твоему мужу, отнюдь, разумеется, не с целью предания гласности, а для его личного ознакомления, отрывок из письма к Майкову Достоевского, в котором он рассказывает о своей встрече с Тургеневым в Бадене>*. Аксаков мог бы развить это в статью, которая была бы сейчас как нельзя более кстати. — В ней следовало бы рассмотреть современное явление, приобретающее все более патологический характер. Речь идет о русофобии некоторых русских — причем весьма почитаемых… Прежде они говорили нам, и говорили совершенно искренно, что Россия их отвращает отсутствием прав, свободы слова и т. д. и т. д., а Европа внушает им нежную любовь именно наличием там всего этого… Что же мы видим теперь? По мере того как Россия, добиваясь некоторых послаблений, все более самоутверждается, отвращение к ней этих господ только растет. Ибо, судя по всему, прежние порядки никогда не вызывали у них столь лютой ненависти, как современные направления национальной мысли… И напротив, сколько бы ни попирали в Европе право, нравственность, саму цивилизацию, это, как мы видим, ничуть не уменьшает их расположения к Западу. Они по-прежнему сочувствуют полякам и находят совершенно естественной подлую политику западных держав по отношению к восточным христианам и т. д. и т. д. Словом, в означенном мною явлении принципы, как таковые, никак не замешаны, тут нет ничего, кроме инстинктов, и вот природу-то этих инстинктов и нужно бы проанализировать.
Я, разумеется, виделся с князем Черкасским и теперь ожидаю Самарина.
В сфере внешней политики дипломатическая вылазка Игнатьева в Ливадию закончилась плачевно>*. Вот и обнаружилась истинная цена этого человека — иллюзия рассеялась — и справедливость просто требует признать, что канцлер, при всем своем легкомыслии, проявлял во сто крат больше такта, прозорливости и даже твердости убеждений, чем его так называемый преемник…>* И конечно, для пользы дела, как и для восстановления справедливости, было бы неплохо, если бы печать воздала ему должное…>* Но довольно об этом. Повторяю, что мне не терпится вновь оказаться подле вас. Господь с вами, милая моя дочь.
Ф. Т.
Аксаковым А. Ф. и И. С., 23 сентября 1867>*
St-P<étersbourg>. 23 sept
Ceci est p
Nous venons de faire faire un pas à la question d’Orient. Hier nous avons communiqué au cabinet français une déclaration que nous allons faire — l’engageant à s’y associer, mais ne lui laissant pas ignorer qu’en cas de refus de sa part nous la ferions tout de même en notre propre et privé nom. Cette déclaration porte qu’ayant reconnu l’inanité des efforts faits par elle, pour amener la Porte à adapter vis-à-vis de ses sujets chrétiens une politique quelque peu humaine, la Russie cessait ses efforts, livrant la Turquie aux conséquences de sa conduite et dégageant sa responsabilité dans tout ce qui allait arriver>*.
Pour apprécier la portée de cette déclaration, il faut savoir l’état vrai des choses en ce moment. Une entente vient de s’accomplir sous nos auspices entre la Grèce et les Serbes, et ils n’attendent que notre signal, pour éclater. Cette déclaration le leur fournira — et on peut compter que sous peu l’embrasement se viendra général.
Maintenant voici la position que cette démarche nous fait, dans le cas surtout où la France, comme il est probable, refuserait à s’y associer. En avouant légitime l’insurrection des chrétiens, nous contractions vis-à-vis d’eux l’obligation morale de les garantir contre toute intervention étrangère, même au pris d’une guerre. Telle est la situation.
Cette démarche hardie est due entièrement à l’initiative personnelle de Gortchakoff. Elle lui a été inspirée aussi bien par l’ensemble de la situation que par le désir de réparer toutes les sottises, faites par Ignatieff à Livadia>* contre l’avis bien formel et malgré toutes les objections du Prince. Il y a bien à lui en tenir compte — c’est assurément une généreuse inspiration et digne de tout point de sa campagne diplomatique dans la question politique.
Je vous communique tous ces détails nullement pour être livrés à la publicité, sous une forme quelconque, à titre de nouvelles de fait accompli. Ce serait prématuré et compromettant. Mais ce qui, je crois, serait possible et même utile. On pourrait dans un article de fond sur la situation du moment indiquer une démarche, comme celle qui vient d’être faite, comme un desideratum, recommandé par la dignité et les intérêts de la Russie. — Et à cette occasion il n’y aurait que justice à accorder un témoignage de sympathie à l’inspiration habituellement nationale de la politique de Gortchakoff, tout en se gardant de le mettre trop en relief aux dépens de l’Emp
С.-Петербург. 23 сентября 1867
Это для твоего мужа.
