Том 5. Жизнь и приключения Николаса Никльби - [17]

— Разумеется,— осклабился Сквирс.— Милые мои, поболтайте минутку-другую с вашим новым товарищем по играм. Это один из моих воспитанников, сэр. Фамилия его Беллинг; он из Таунтона, сэр.

— Вот как? — отозвался мистер Снаули, воззрившись на бедного мальчугана, словно тот был какой-то диковинкой.

— Он едет со мной завтра, сэр,— сказал Сквирс.— А сейчас он сидит на своих пожитках. Каждому мальчику, сэр, полагается захватить с собой два костюма, шесть рубашек, шесть пар носков, два ночных колпака, два носовых платка, две пары башмаков, две шляпы и бритву.

— Бритву! — воскликнул мистер Снаули, когда они перешли в соседнее отделение.— Зачем?

— Чтобы бриться,— ответил Сквирс, медленно и раздельно.

Ничего особенного не было в этих двух словах, но тон, каким они были произнесены, должен был привлечь внимание, так как владелец школы и его собеседник пристально смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, а затем обменялись весьма многозначительной улыбкой. Снаули был человек елейного вида, с приплюснутым носом, одетый в темный костюм, а на ногах его были длинные черные гетры; физиономия его выражала величайшее смирение и святость; тем более примечательна была его улыбка без всякой явной причины.

— А до каких лет мальчики могут оставаться у вас в школе? — спросил он наконец.

— До тех пор, пока их друзья будут вносить плату каждые три месяца моему агенту в столице или до той поры, пока они не сбегут,— ответил Сквирс.— Давайте говорить начистоту; я вижу, что мы друг друга поймем. Что это за мальчики? Незаконнорожденные дети?

— Нет,— возразил Снаули, встретив взгляд единственного глаза владельца школы.— Вы ошибаетесь.

— Я думал, что незаконнорожденные,— хладнокровно сказал Сквирс.— У нас таких очень много. Вон и тот мальчик.

— Тот, что в соседнем отделении? — спросил Снаули. Сквирс утвердительно кивнул головой; его собеседник еще раз взглянул на мальчугана, сидящего на сундуке, и, отвернувшись с таким видом, словно был крайне разочарован его сходством с другими мальчиками, заявил, что ему бы это и в голову не пришло.

— Однако это так! — воскликнул Сквирс.— Но вернемся к вашим мальчикам. Вы хотели поговорить со мной?

— Да,— ответил Снаули.— Дело в том, что я им не отец, мистер Сквирс: я всего-навсего отчим.

— Ах, вот оно что! — воскликнул владелец школы.— Теперь сразу все объяснилось. Я удивлялся, какого черта вы хотите отправить их в Йоркшир. Ха-ха! О, теперь я понимаю!

— Я, видите ли, женился на их матери,— продолжал Снаули.— Держать мальчиков дома стоит дорого, а так как у нее есть маленькое состояние, находящееся в ее распоряжении, то я опасаюсь (женщины так неразумны, мистер Сквирс), как бы она не растратила деньги на них, что было бы, знаете ли, гибельно для этих детей.

— Понимаю,— отозвался Сквирс, откидываясь на спинку стула и помахивая рукой.

— И это побудило меня,— заключил Снаули,— поместить их в какой-нибудь пансион, подальше, где не бывает никаких каникул — никаких нелепых приездов домой дважды в год, которые так нарушают равновесие детей,— и где они могли бы немножко закалиться, понимаете?

— Плата вносится вовремя, и никаких вопросов не будет,— сказал Сквирс, кивая головой.

— Совершенно верно,— подхватил тот.— Однако серьезное ли внимание уделяется нравственности?

— Серьезное,— сказал Сквирс.

— Полагаю, домой разрешается писать не слишком часто? — не без колебания спросил отчим.

— Вообще не разрешается, если не считать рождественского письма, в котором они сообщают, что никогда еще не были так счастливы, и выражают надежду, что за ними никогда не пришлют,— ответил Сквирс.

— Лучшего и пожелать нельзя,— потирая руки, сказал отчим.

— Теперь, когда мы друг друга поняли,— сказал Сквирс,— разрешите мне вас спросить, почитаете ли вы меня человеком добродетельным, примерным и порядочным в частной жизни и питаете ли глубочайшее доверие к моей неукоснительной честности, прямоте, религиозным принципам и дарованиям, поскольку я являюсь лицом, чей долг — брать на себя заботу о молодежи?

— Несомненно! — сказал отчим, отвечая на усмешку владельца школы.

— Может быть, вы не откажетесь это удостоверить, если я обращусь к вам за рекомендацией.

— Разумеется не откажусь.

— Вот что значит дело делать! Это мне по вкусу,— сказал Сквирс, беря перо.

Записав адрес мистера Снаули, владелец школы приступил к еще более приятному занятию — написал расписку в получении вперед платы за первые три месяца,— и едва успел он с этим покончить, как раздался голос, осведомляющийся, здесь ли мистер Сквирс.

— Здесь,— отозвался владелец школы.— Что нужно?

— Поговорить по делу, сэр,— сказал, входя в комнату, Ральф Никльби, за которым шел по пятам Николас.— Сегодня утром было помещено в газетах ваше объявление?

— Совершенно верно, сэр. Пожалуйста, пройдите сюда,— сказал Сквирс, который к тому времени вернулся в отделение кофейни, где был камин.— Не угодно ли присесть?

— Да, пожалуй,— ответил Ральф, согласуя слово с делом и кладя шляпу на стоявший перед ним стол.— Это мой племянник, сэр, мистер Николас Никльби.

— Как поживаете, сэр? — спросил Сквирс. Николас поклонился,   сказал,   что   поживает очень хорошо, и, казалось, был весьма поражен наружностью владельца Дотбойс-Холла: так оно и было.