Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы - [2]

  Притязать на блеск Афин

И на славу царственного Рима?

  О мещанская страна!

Всё, что совершается тобою, –

  Труд, наука, мир, война,

Уж давно осуждено судьбою.

  Принуждённость долгих дней,

Плен души и скучные обряды,

  Равнодушный блеск огней

На задвижках и замках ограды, –

  Божий гнев отяготел

На твоих неправедных границах.

  Сила – только сила тел.

Правда – лишь в украшенных гробницах.

  То, что было блеск ума,

Облеклося тусклою рутиной,

  И Германия сама

Стала колоссальною машиной.

Фридрихштрассе

Здесь не надо мечтать, ни к чему размышлять

    О тихом часе.

Ни одна из богинь не сойдёт погулять

    На Фридрихштрассе.

И на что бы могла простереть свою власть

    Мечта в Берлине?

Нет, я даже готов и природу проклясть,

    Идя in's Grüne.

Побеждайте

Побеждайте Сатану!

Сатана безумства хочет,

И порочит он войну,

И бессилие пророчит.

Правда, радость и любовь

Не погибнут в лютом бое.

Мы даём войне иное,

Проливая нашу кровь.

Что Господь нам заповедал?

В ад сходил и сам Господь,

И земле и казни предал

Он божественную плоть.

Кровь, и подвиг, и страданье,

И дерзанье до конца,

И тернового венца

Опьянённое лобзанье.

Бельгиец

Я – мирный гражданин страны родной,

Торгую в Конго я слоновой костью,

Но дерзостно нарушен мой покой

Тевтонскою воинственною злостью.

Кирпичный дом, построенный отцом,

Угрозами мрачат аэропланы,

А на дорогах пыль стоит столбом,

И нагло мчатся прусские уланы.

Заклятье смерти снова разлито

На веси и поля родного края,

Но в чём же виноват я? сделал что?

И в чём повинна сторона родная?

Я не хочу войны, но воевать

С презрителем границ я крепко буду,

Хотя б его тьмочисленная рать

Несла смятение и смерть повсюду.

Бестрепетно я встречу дни тревог,

Воинственных отцов я вспомню песни.

Благослови мой труд, великий Бог!

Ты, доблесть прадедов моих, воскресни!

Утешение Бельгии

Есть в наивных предвещаньях правда мудрая порой.

То, чему поверит сердце, совершит народ-герой.

Вот Сивилла развернула книгу тёмную судеб,

И прочла одну страницу в книге той гадалка Тэб.

«Прежде чем весна откроет ложе влажное долин,

Будет нашими войсками взят заносчивый Берлин,

И, награбленной добычей поживиться не успев,

Злой народ, который грабит, испытает Божий гнев».

О герой, народ бельгийский! Испытаний час настал.

Вся земля взята врагами, и Антверпен крепкий пал,

И спешат к союзным ратям утомлённые полки.

Кто измерит, сколько в душах славных рыцарей тоски!

А в Берлине ликованье, песни, смех, колокола,

И толпа опять победой и пьяна, и весела.

Но я знаю, не трепещет дух Альберта короля.

Он свободными увидит скоро милые поля.

Уж плетёт ему победа вечный лавровый венец.

Он торжественно вернётся в свой разграбленный дворец.

На полях, омытых кровью, розы мира расцветут,

И к его державе светлой Кёльн и Ахен отойдут.

Только правда – путь к победе, только верность – верный щит.

Так наивность предвещаний, так и мудрость говорит.

Стансы Польше

Ты никогда не умирала, –

Всегда пленительно жива,

Ты и в неволе сохраняла

Твои державные права,

Тебя напрасно хоронили, –

Себя сама ты сберегла,

Противоставив грозной силе

Надежды, песни и дела.

Твоих поэтов, мать родная,

Всегда умела ты беречь,

Восторгом сердца отвечая

На их пророческую речь.

Не заслужили укоризны

Твои сыны перед тобой, –

Их каждый труд был для отчизны,

Над Вислой, как и над Невой.

И ныне, в год великой битвы,

Не шлю проклятия войне.

С твоими и мои молитвы

Соединить отрадно мне.

Не дли её страданий дольше, –

Молю Небесного Отца, –

Перемени великой Польше

На лавры терния венца.

Братьям

На милый край, где жизнь цвела,

До Вислы на равнины наши,

Тевтонов ярость разлила

Огонь и смерть из полной чаши.

Как в день Последнего Суда,

Сверкай огонь, гремели громы,

Пылали наши города

И разрушались наши домы.

Когда ожесточённый бой

К иным пределам устремлялся,

На наших улицах разбой

Тевтонской рати начинался.

Презревши страх детей и дев,

На слёзы отвечая смехом,

В бесстыдство перешедший гнев

К безумным тяготел потехам.

И кровь струилася, и вновь

Вставал угарный дым пожара,

И пеплом покрывала кровь

Родных и милых злая кара.

Из милых мест нас гонит страх,

Но говорим мы нашим детям:

«Не бойтесь: в русских городах

Мы все друзей и братьев встретим».

Олегов щит

Олег повесил щит на медные ворота

Столицы цезарей ромейских, и с тех пор

Олегова щита нам светит позолота,

И манит нас к себе на дремлющий Босфор.

Века бегут на нас грозящими волнами,

Чтобы отбросить нас на север наш немой

И скрыть от наших глаз седыми облаками

Олегов светлый щит, блистающий звездой.

Но не сдержать в горах движенья снежной лавы,

Когда, подтаяв, вдруг она летит на дол, –

И Русь влечёт на щит не звонкий голос славы,

Но мощно-медленной судьбины произвол.

Имени твоему

Ещё сражаться надо много,

И многим храбрым умирать,

Но всё ж у нашего порога

Чужая разобьётся рать.

В победу мы смиренно верим

Не потому, что мы сильней.

Мы нашей верою измерим

Святую правду наших дней.

Когда над золотою рожью

Багряные текли ручьи,

Не опозорили мы ложью

Дела высокие свои.

Да, не одною сталью бранной

Народ наш защититься мог:

Он – молот, Господом избранный!

Не в силе, только в правде Бог.

Разрушит молот козни злые,

Но слава Господу, не нам, –

Он дал могущество России,

Он даст свободу племенам.

Бой-скоуту

Двух отважных расстреляли