Том 5. Стихотворения - [30]

Шрифт
Интервал

Венчик.
Его испугался
Прохожий младенчик.
Плыву мимо толп,
Мимо дворни
Лицом —
В телеграфный столб,
В холод горний.
Толпа отступает.
Служитель бюро
Там с иконой шагает,
И плывет серебро
Катафалка.
Поют,
Но не внемлю.
И жалко,
И жалко,
И жалко
Мне землю.
Поют, поют:
В последний
Приют
Снесут
С обедни —
Меня несут
На страшный суд.
Кто-то там шепчет невнятно:
«Твердь — необъятна».
Прильнула и шепчет невнятно
Мне бледная, бледная смерть.
Мне приятно.
На желтом лице моем выпали
Пятна.
Цветами —
Засыпали.
Устами —
Прославили.
Свечами —
Уставили.

1906

Серебряный Колодезь

Друзьям

Н.И. Петровской

Золотому блеску верил,
А умер от солнечных стрел.
Думой века измерил,
А жизнь прожить не сумел.
Не смейтесь над мертвым поэтом:
Снесите ему цветок.
На кресте и зимой и летом
Мой фарфоровый бьется венок.
Цветы на нем побиты.
Образок полинял.
Тяжелые плиты.
Жду, чтоб их кто-нибудь снял.
Любил только звон колокольный
И закат.
Отчего мне так больно, больно!
Я не виноват.
Пожалейте, придите;
Навстречу венком метнусь.
О, любите меня, полюбите —
Я, быть может, не умер, быть может,
проснусь —
Вернусь!

Январь 1907

Париж

Туда

К небу из душных гробов
Головы выше закинем:
Видишь — седых облачков
Бледные пятна на синем.
Ринемся к ним
Сквозь это марево пыли.
Плавно взлетим
Взмахом серебряных крылий.
Память о прошлом уснет.
Робко на облако встанем.
В синий пролет
Робко заглянем.
В страхе замрем
Грустны и немы,
И не поймем,
Где мы.
Белый атлас.
Свод полнозвездный…
Приняли нас
Вечные бездны.

1904

Серебряный Колодезь

Я в струе воздушного тока

Я в струе воздушного тока,
Восстану на мертвом одре
Закачается красное око
На упавшем железном кресте.
Мне подножие — мраморный камень,
Но я встану, омят бирюзой.
На ланитах заискрится пламень
Самоцветной, как день, слезой.
Скоро, скоро — сквозным я духом
Неотвратно приду за ней,
Облеченный бледным воздухом,
Как вуалью все тех же дней.
И к ней воздушный скиталец —
Прижму снеговое лицо.
Наденет она на палец
Золотое мое кольцо.
Знаю все: в сквозные вуали
И в закатный красный янтарь,
Облечемся, — царица, царь.
Был окован могилой сырою,
Надо мною качался крест.
А теперь от людей укрою
Ее колыбелью звезд.

1907

Москва

Просветы

Поповна

З.Н. Гиппиус

Свежеет. Час условный.
С полей прошел народ.
Вся в розовом поповна
Идет на огород.
В руке ромашек связка.
Под шалью узел кос.
Букетиками баска —
Букетиками роз.
Как пава, величава.
Опущен шелк ресниц.
Налево и направо
Все пугала для птиц.
Жеманница срывает
То злак, то василек.
Идет. Над ней порхает
Капустный мотылек.
Над пыльною листвою,
Наряден, вымыт, чист, —
Коломенской верстою
Торчит семинарист.
Лукаво и жестоко
Блестят в лучах зари —
Его младое око
И красные угри.
Прекрасная поповна, —
Прекрасная, как сон,
Молчит, зарделась, словно
Весенний цвет пион.
Молчит. Под трель лягушек
Ей сладко, сладко млеть.
На лик златых веснушек
Загар рассыпал сеть.
Крутом моркови, репы.
Выходят на лужок.
Танцуют курослепы.
Играет ветерок.
Вдали над косарями
Огни зари горят.
А косы лезвиями —
Горят, поют, свистят.
Там ряд избенок вьется
В косматую синель.
Поскрипывая, гнется
Там длинный журавель.[9]
И там, где крест железный, —
Все ветры на закат
Касаток стаи в бездны
Лазуревые мчат.
Не терпится кокетке
(Семь бед — один ответ).
Пришпилила к жилетке
Ему ромашки цвет.
А он: «Домой бы. Маша,
Чтоб не хватились нас
Папаша и мамаша.
Домой бы: поздний час».
Но розовые юбки
Расправила. В ответ
Он ей целует губки,
Сжимает ей корсет.
Предавшись сладким мукам
Прохладным вечерком,
В лицо ей дышит луком
И крепким табаком.
На баске безотчетно
Раскалывает брошь
Своей рукою потной, —
Влечет в густую рожь.
Молчит. Под трель лягушек
Ей сладко, сладко млеть.
На лик златых веснушек
Загар рассыпал сеть.
Прохлада нежно дышит
В напевах косарей.
Не видит их, не слышит
Отец протоиерей.
В подряснике холщовом
Прижался он к окну:
Корит жестоким словом
Покорную жену.
«Опять ушла от дела
Гулять родная дочь.
Опять не доглядела!»
И смотрит — смотрит в ночь.
И видит сквозь орешник
В вечерней чистоте
Лишь небо да скворечник
На согнутом шесте.
С дебелой попадьею
Всю ночь бранится он,
Летучею струею
Зарницы осветлен.
Всю ночь кладет поклоны
Седая попадья,
И темные иконы
Златит уже заря.
А там в игре любовной,
Клоня косматый лист,
Над бледною поповной
Склонен семинарист.
Колышется над ними
Крапива да лопух.
Кричит в рассветном дыме
Докучливый петух.
Близ речки ставят верши
В туманных камышах.
Да меркнет серп умерший,
Висящий в облачках.

1906

Москва

Город

Клонится колос родимый.
Боже, — внемли и подъемли
С пажитей, с пашни
Клубы воздушного дыма, —
Дымные золота земли!
Дома покой опостылил.
Дом покидаю я отчий…
Облаков башни
В выси высокие вылил, —
Вылил из золота Зодчий.
Юность моя золотая,
Годы, разбитые втуне!..
К ниве озимой
Ласково льнут, пролетая,
Легкие, легкие луни.
Лик мой, что в высь опрокинул,
Светочем, Боже, исполни!
Светоч родимый —
В просветы светлые хлынул
Хладными хлябями молний.
Буду я градом исколот.
Вихрь меня пылью замылит
В неба лазурного холод —
Город из золота вылит.

1907

Тройка

Ей, помчались! Кони бойко
Бьют копытом в звонкий лед;
Разукрашенная тройка
Закружит и унесет.
Солнце, над равниной кроясь,
Зарумянится слегка.
В крупных искрах блещет пояс
Молодого ямщика.
Будет вечер: опояшет
Небо яркий багрянец.
Захохочет и запляшет
Твой валдайский бубенец.
Ляжет скатерть огневая

Еще от автора Андрей Белый
100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Петербург

Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».


Москва

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Петербург. Стихотворения

Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».Помимо «Петербурга» в состав книги вошли стихотворения А.Белого из сборников «Золото в лазури», «Пепел» и поэма «Первое свидание».


Символизм как миропонимание

Андрей Белый (1880–1934) — не только всемирно известный поэт и прозаик, но и оригинальный мыслитель, теоретик русского символизма. Книга включает наиболее значительные философские, культурологичекие и эстетические труды писателя.Рассчитана на всех интересующихся проблемами философии и культуры.http://ruslit.traumlibrary.net.


Советская поэзия. Том первый

Перед нами гигантская, «тысячелистая» (В. Маяковский) книга советской многонациональной поэзии. Дыханием времени веет с ее страниц. Листая эти два огромных тома, попадаешь в атмосферу революционной эпохи, острейших социальных конфликтов, строительного энтузиазма, народного подвига в защите родины, свершения великих дел во имя торжества идей коммунизма. Каждый поэт говорит «о времени и о себе», а все вместе они отражают многие существенные черты народной жизни на более чем полувековом отрезке истории.Идеалы борьбы за переустройство старого мира вдохновляли литературу и искусство нового времени с первых же шагов, поэтому не случайно, что Октябрьская революция стала главной темой рождавшейся в ее горниле советской поэзии.


Рекомендуем почитать
Том 1. Серебряный голубь

Андрей Белый (1880–1934) вошел в русскую литературу как теоретик символизма, философ, поэт и прозаик. Его творчество, искрящееся, но холодное, основанное на парадоксах и контрастах.Первый том Собрания сочинений включает в себя Повесть «Серебряный голубь» и рассказы разных лет.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 6. Стихотворения

Андрей Белый (1880–1934) вошел в русскую литературу как теоретик символизма, философ, поэт и прозаик. Его творчество искрящееся, но холодное, основанное на парадоксах и контрастах.В шестом томе Собрания сочинений наряду со сборниками «Урна», «Королевна и рыцари», «Звезда», «После разлуки» представлены стихи разных лет, а также поэмы «Христос воскрес» и «Первое свидание».http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 3. Московский чудак. Москва под ударом

Андрей Белый вошел в русскую литературу как теоретик символизма, философ, поэт и прозаик. Его творчество искрящееся, но холодное, основанное на парадоксах и контрастах.В третьем томе Собрания сочинений два романа: «Московский чудак» и «Москва под ударом» — из задуманных писателем трех частей единого произведения о Москве.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 4. Маски

Андрей Белый (1880–1934) вошел в русскую литературу как теоретик символизма, философ, поэт и прозаик. Его творчество искрящееся, но холодное, основанное на парадоксах и контрастах.В четвертый том Собрания сочинений включен роман «Маски» — последняя из задуманных писателем трех частей единого произведения о Москве.http://ruslit.traumlibrary.net.