Том 5. Проза - [127]

«В поэтах сборника (не во всех) сказалось острее, чем в беллетристах, что они — взыскующие града, — писал рецензент журнала «Вестник знания» (Пг., 1914, № 7, декабрь, с. 472). — В отношении формы поэты, как и беллетристы, стоят на среднем уровне ‹…› Но вот у Герасимова проступают черты индивидуальности. Он довольно ярко и оригинально отразил в своих стихах, как происходит разрыв с родной деревней, и через оторванность от прежней милой почвы, от самого себя, от своей души, совершается постепенно переход в другой душевный строй — души крестьянина-пахаря в душу рабочего ‹…›.

Пролетарский сборник — это только первые, еще слабые, взмахи крыльев к творческому лету. Но хоть нет в нем ни «нового писателя», ни «нового слова», однако в самом факте его появления есть уже требовательный намек на то и на другое» (Н. В. Голиков. «Взыскующие града»).

Тепло приветствовали сборник также газеты «Заря Поволжья», «Утро Сибири» и другие издания.

…на страницах этих обоих сборников… — т. е. на страницах «Сборника пролетарских писателей. I» (1914) и «Сборника пролетарских писателей» (1917).

…в сады железа и гранита пришли обвитые веснами на торжественный зов гудков… — вольное изложение строк первой строфы стихотворения М. Герасимова «В городе» («В сады железа и гранита…»), напечатанного в «Сборнике пролетарских писателей. I» (1914). Строфа читается так:

В сады железа и гранита,

В аллеи каменных домов

Пришел я, веснами обвитый,

На зов торжественных гудков.

На древних Дагинийских праздниках… (может быть — Дагонских) — на праздниках в честь Дагона, верховного божества, бога войны у филистимлян (Палестина, побережье Средиземного моря, конец 2-го — начало 1-го тыс. до н. э.). Филистимляне владели тайной плавки и обработки железа, обладали монополией на изготовление оружия (см.: Библия. Первая книга царств, XIII, 19–22). Отсюда — состязание на мечах и копьях. Под влиянием греков филистимляне ввели в обычай проведение состязаний поэтов, а также хоров, исполнявших дифирамбы.

С. 236. …довольно громкие, но пустые строки поэта Кириллова… — далее сокращенно цитируются строки из второй строфы стихотворения В. Т. Кириллова «Мы» (декабрь 1917 г.). В «Литературном альманахе» ‹1918› вся строфа читалась так:

Мы во власти мятежного, страстного хмеля,

Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты…»

Во имя нашего Завтра — сожжем Рафаэля,

Музеи разрушим, растопчем искусства цветы.

В связи с третьей строкой этой строфы член Художественной коллегии Пролеткульта Иер. Ясинский писал: «Рафаэль — велик и несравненен, а все, что „под Рафаэля“ — уже второй и третий сорт…

Кстати, вспоминается, как лет тридцать с лишком назад Репин разносил Рафаэля и как недавно наш поэт тов. Кириллов провозгласил, что мы „сожжем Рафаэля“, и за это газета „Новая Жизнь“ обрушилась на него со свойственным ей мелкомыслием. Разумеется, Репин в свое время, и т. Кириллов в наши дни имели в виду не буквальное уничтожение Рафаэля, а разрушение рафаэлевщины, т. е. упразднение художественного рабства, вырождающегося непременно всегда в безнадежное безвкусие или художественный идиотизм». (Ясинский Иер. Выставка автодидактов. — Журн. «Грядущее», Пг., 1918, № 4, июнь, 2-я с. обложки).

С. Лешенков ‹С. Клычков›, приведя строки из стихотворения М. Герасимова «Мы» (сб. «Завод огнекрылый», с. 19), —

Мы — Вагнер, Винчи, Тициан.

Мы новому музею-зданью

Воздвигнем купол как Монблан,

— писал: «Да, это не поруганный Рафаэль ради еще неведомого „Завтра“, это „не искусства цветы“, растоптанные беспощадным трактором Революции, — здесь, на развалинах старого экономического уклада заревеют новым светом все прекрасные достижения человеческого гения…» (‹Рец. на сб. «Завод огнекрылый»›, журн. «Горн», М., 1918, № 1, с. 84).

Здесь нет того преступного геростратизма по отношению к Софии футуристов с почти вчерашней волчьею мудростью века по акафистам Ницше… — Герострат — грек из Эфеса (М. Азия) — желая стать известным, сжег в 356 г. до н. э. (в ночь рождения Александра Македонского) выдающееся произведение античного искусства — храм Артемиды Эфесской (считался одним из семи чудес света). Герострат был убит. Его имя стало нарицательным.

София — премудрость (греч.) — так названа каждая из трех церквей, построенных в Киеве, Новгороде и Полоцке в XI в. Есенин не без иронии «обыгрывает» здесь двойное значение слова «София». Акафист — здесь: хвалебное чтение (песнопение).

Ницше Фридрих (1844–1900) — немецкий философ, поэт, критиковал буржуазную культуру, проповедовал культ сильной, игнорирующей моральные нормы личности в сочитании с романтическим идеалом «человека будущего». Общий смысл этой фразы: в приводимых строках (как и во всем стихотворении «Мы») В. Т. Кириллова нет попытки во имя собственной славы по вчерашним жестоким проповедям Ницше разрушить храм грядущей жизни.

…указанием на то, что идет «завтра», и на то, что «мы будем сыты». — Намек на вторую и пятую строфы стихотворения В. Т. Кириллова «Мы». Вторая приведена выше что же касается пятой строфы, то она, имеющаяся в публикации «Литературного альманаха» (Пб., ‹1918›), в некоторых более поздних изданиях стихотворения отсутствует (напр., в антологии «Пролетарские поэты», составленной Владимиром Кирилловым, М., 1925, с. 8–9). Читается строфа так: