Том 5. Очерки, статьи, речи - [207]

М. г., г. редактор.

Прошу вас напечатать следующее мое заявление. Несмотря на то, что я не принимаю более участия в литературных вечерах, мое имя иногда печатается на афишах без моего согласия. Покорнейше прошу гг. устроителей более не делать этого.

Примите и пр.

Александр Блок.

Январь 1908

<О Льве Толстом>

Толстой живет среди нас. Нам трудно оценить и понять это как следует. Сознание, что чудесное было рядом с нами, всегда приходит слишком поздно.

Надо всегда помнить, что сама жизнь гения есть непрестанное излучение света на современников. Этот свет остерегает от опасностей и близоруких: мы сами не понимаем, что, несмотря на страшные уклонения жизни от истинного пути, мы минуем счастливо самые глубокие пропасти; что этим счастьем, которое всегда твердит нам: еще не поздно, — мы обязаны, может быть, только недремлющему и незаходящему солнцу Толстого.

Интеллигенции надо торопиться понимать Толстого в юности, пока наследственная болезнь призрачных «дел» и праздной иронии не успела ослабить духовных и телесных сил.

18 сентября 1908

<Ответ на анкету «Над чем работают писатели?»>

Я работаю над поэмой; не буду рассказывать сюжета, так как это мешает исполнению. Кроме того, редактирую новое издание своих стихов, последний, третий, том которого выйдет из печати в январе.

Декабрь 1911

<Ответ на анкету о лучших литературных произведениях 1913 года>

Важнейшими литературными произведениями этого года я считаю два романа: «Петербург» Андрея Белого и «Туннель» Бернгарда Келлермана. А. Белый говорит о судьбах России, Келлерман — о судьбах Америки и Европы; А. Белого вдохновляет близкое прошлое, Келлермана — близкое будущее; у писателей этих, принадлежащих к различным расам, нет ни одной общей точки зрения, ни одного общего приема: даже недостатки их, поражающие — у А. Белого, совершенно различны. Тем не менее оба произведения, отмеченные печатью необычайной значительности, говорят о величии нашего времени.

19 декабря 1913

Следует ли авторам отвечать Критике?

<Ответ на анкету>

Может ли писатель отвечать своему критику? — Признаюсь, что я не вижу в этом вопросе никакой принципиальной остроты. Это — бытовой вопрос, ему не будет места в будущем, как не было места в старину. Он продиктован современной оторопью, неестественной растерянностью, которая охватила нашу современность с 1905 года, в частности — и литературу.

Если любишь жизнь, не можешь не любить и этот больной пульс ее; разве можно в эти годы не быть в лихорадке? — Но и любя, надо знать, что это — лихорадка, что лихорадка должна пройти.

Писать, значит — пребывать в особом мире, значит поститься и трудиться. Писать трудно и должно быть трудно. Создание художественного произведения есть совершенно особый вид труда, и если он затрачен в меру силы художника, он дает художнику и совершенно особое удовлетворение — сам по себе, независимо от всего. Значительно произведение или нет, судить не художнику; но, если особый, только ему одному свойственный, труд затрачен, — художник имеет право полагать, что произведение говорит само за себя.

Критика, в большинстве случаев, умеет сказать мало соответствующего о произведении: ведь нельзя требовать от людей, чтобы и они побывали в мире художника, прошли вместе с ним трудный путь творчества; особенно от людей, которые так торопливы, как критики. Если же художник видит или знает, что его критик тоже затратил соответствующий труд на рецензию, что и он причастен к тому миру, то он может, пожалуй, вступить с ним в переговоры; разумеется, если это будет способствовать уяснению смысла произведения. А впрочем…

Я вспоминаю Флобера, который может служить образцом поведения для всякого художника. Флобер был дружен с критиком Сент-Бевом, значит, мог думать, что Сент-Бев причастен к его миру. Когда вышел в свет роман «Саламбо», Сент-Бев написал враждебную рецензию. Флобер ответил большим письмом; это целая статья, самостоятельный труд; и, однако, письмо не было предназначено для печати; публика узнала о его существовании из переписки Флобера, которая была опубликована, когда ни автора, ни критика уже не было в живых, а роман «Саламбо» стал известен всему миру.

Нам, читателям, стыдно не знать «Саламбо»; но письмо автора романа к его критику мы все-таки имеем право не читать.

Лучше писателю воздержаться. Лучше не вмешивать свое самолюбие в дело своей жизни. Пусть произведение говорит само за себя.

4 декабря 1915

<Заявление в редакции «Биржевых ведомостей» и «Театральной Газеты»>

Ал. Блок просит сообщить, что стихотворение его «Не подходите к ней с вопросами» инсценировано для экрана без его ведома и разрешения.

— Любя кинематограф, — говорит Ал. Блок, скорее домашней любовью, я не могу не порицать многих действий кинематографистов, главным образом в области обкрадывания писателей. С этим надо серьезно бороться.

1915

Письмо в редакцию <газеты «Биржевые ведомости»>

М. г., г. редактор!

Мы, нижеподписавшиеся, считаем своим долгом выразить искреннее возмущение по поводу тех выражений, которые допустил профессор В. Н. Сперанский в беседе с сотрудником «Биржевых ведомостей». В утреннем нумере от 16-го января напечатано буквально следующее: «Горький — живой труп, и гальванизировать его бесполезно». Не желая оспаривать по существу более чем странное, с нашей точки зрения, мнение проф. Сперанского об авторе недавно написанной книги «Детство», мы хотим, однако, подчеркнуть, что выражения, в которые это мнение облечено, неприличны с точки зрения литературной и оскорбительны с точки зрения человеческой.