Том 5. Миссия в Венецию. Парик мертвеца. Миссия в Сиену - [127]

Через некоторое время к бару подошли еще двое, тогда Миклем одним глотком осушил свой стакан и прошел в ресторан.

Оркестр, состоявший из пианиста, саксофониста и ударника, играл что-то занудное без особой уверенности. Три пары на пятачке слабо перебирали ногами в такт музыке. Один из танцоров сильно качался, но держал в руке стакан с виски. Его партнерша, девушка с жесткими чертами лица и медными волосами, курила.

Миклем подошел к столику в углу и сел. Рядом находилось небольшое возвышение, обнесенное оградой, где сидели, покуривая и рассматривая публику равнодушными глазами, три девушки.

К Дону подошел паренек, наряженный в белую куртку сомнительной чистоты.

— Виски?

Миклем кивнул.

Официант ушел. Оркестр оставил попытки изобразить что-нибудь веселенькое. Пары, толкавшиеся на пятачке, не дали себе труда даже хлопнуть в ладоши. Они вернулись за столики, и в зале установилась угрюмая тишина.

«А ведь этот «Флорида-клуб» считается злачным местом, центром ночной жизни города, жутким и опасным», — подумал Дон. Он еще раз взглянул на девушек, сидящих на возвышении, и решил, что брюнетка с розой в волосах вполне могла быть Джиной Пастеро. У нее были довольно тонкие черты, но в этой красоте было что-то жесткое и коварное. Черные кудри, падающие на темные глаза, придавали девице порочный вид. Ее крепко сколоченное, созданное для грубой страсти тело было обтянуто красным платьем с большим декольте. Она сидела неподвижно, скрестив руки на коленях. Если бы не открытые глаза, можно было бы подумать, что девушка спит.

Парнишка принес виски, и Миклем сразу расплатился. Из бара появились две блондинки, сели за столик напротив Дона и принялись разглядывать его в упор.

Прошло пять томительных минут, потом забренчал пианист. Такта через три саксофон и барабаны, словно два костыля, пришли ему на помощь.

Миклем подошел к возвышению и спросил у девушки в красном:

— Как вы полагаете, найдете силы, чтобы потанцевать со мной?

Две другие девицы, нагло уставившись на него, захихикали.

Девушка в красном встала и, открыв дверцу в заграждении, не говоря ни слова, последовала за Миклемом. Дон взял ее за талию и увлек на пятачок, где уже крутились три пары. Примерно через минуту топтания на месте Дон проговорил:

— Ну и ну! Сюда, должно быть, приходят позабавиться служащие похоронного бюро.

Девушка не ответила. Она безропотно позволяла таскать себя по танцевальной площадке, и ничто, казалось, не могло оторвать ее носа от галстука кавалера. Сделав еще круг по площадке, Дон возобновил попытку разговора:

— Я не хотел бы мешать вам спать. Поставьте свои ноги на мои и отдохните немного.

Партнерша отстранилась, чтобы посмотреть на него. Дон мог как следует рассмотреть содержимое ее декольте, но воспитание не позволило ему делать это слишком долго, и он отвел взгляд.

Черные, окруженные тенями глаза девушки выражали лишь презрение и усталость.

— Что, петушок, покукарекать захотелось? — спросила она холодно и резко.

— Конечно. Покукарекать и попрыгать. Скажите только, если для вас это слишком быстро.

— Если вас не устраивает моя манера, можете отправляться на место, — сказала она, распаляясь.

И тут Миклем перешел на итальянский.

— Я сам знаю, как мне надо поступать, и не тебе, шалава, меня учить!

Досада, раздражение, усталость — все это внезапно исчезло с лица брюнетки. Ее взгляд вспыхнул, красные, чувственные губы раздвинулись в белозубой улыбке.

— Как вы узнали? — спросила она. — Вот уже год, как никто не говорил со мной на родном языке!

— Я умею читать мысли, — улыбнулся в ответ Дон.

— Да вы пьяны, — надула губки девушка.

— Вот это мысль! А что если нам прекратить это топтание и заняться чем-нибудь поинтересней в другом месте?

— Как хотите. Но в любом случае это будет стоить фунт в час.

— Об этом не беспокойтесь, — заверил ее Миклем. — Я набит деньгами, как мешок инкассатора. Что вы хотите?

Она заказала неизменную бутылку шампанского, а Дон вторую порцию виски. Когда напитки были оплачены, Миклем спросил девушку, откуда она родом.

— Из Неаполя, — сказала она. — Я вышла замуж за американского солдата, который зачем-то притащил меня в Лондон. Мы прожили здесь две недели, а потом он перевернулся вместе со своим такси и помер от разрыва сердца.

— Скверная история, — сочувственно вздохнул Дон.

Она пожала плечами.

— Ничего особенного. Я была рада, что избавилась от этого слизняка.

— Вы, должно быть, вышли замуж совсем молоденькой?

Она расхохоталась.

— Мне было пятнадцать лет. В семье моих родителей было восемнадцать человек: ничего себе семейка, да? А жили мы в четырех комнатах. Я была счастлива удрать из дома. — Она заинтересованно посмотрела на Дона. — А вы американец, да? Где вы научились так хорошо говорить по-итальянски?

— Мой отец провел во Флоренции почти всю свою жизнь… Как вас зовут?

— Зовите Джиной.

Они принялись вспоминать Неаполь. Девушка, похоже, редко встречалась с земляками, и теперь не могла наговориться.

Когда она прикончила половину бутылки и сделалась мягкой и доверчивой, Дон неожиданно спросил:

— Кстати, как поживает Эд?

Джина продолжала улыбаться, но взгляд ее сделался тревожным, а через несколько минут, когда смысл вопроса дошел до нее как следует, лицо ее вновь превратилось в невыразительную маску.