Том 5. Багровый остров - [165]

― Поди ты от меня к чертям, в самом деле, — хмуро ответил Иванушка.

― Иван, Иван… — робко воскликнул Рюхин. А доктор сказал вежливо и печально, щуря близорукие глаза:

― Зачем же вы сердитесь? Я решительно не понимаю…

― Двадцать пять лет мне, — сурово ответил Иванушка, — и я завтра на вас на всех пожалуюсь. И на тебя, гнида! — отнесся он уже персонально к Рюхину.

― За что же вы хотите пожаловаться?

― За то, что меня силой схватили и притащили куда-то.

Рюхин глянул тут на Иванушку и похолодел. Глаза у Иванушки из перламутровых превратились в зеленые, ясные. «Батюшки, да он вполне свеж и нормален, — подумал Рюхин. — Зачем же такая чепуха… зачем же мы малого в психическую поволокли. Нормален, только рожа расцарапана».

― Куда это меня приволокли? — надменно спросил Иван.

Рюхину захотелось конспирации, но врач сейчас же открыл тайну.

― Вы находитесь в психиатрической лечебнице, оборудованной по последнему слову техники. Кстати добавлю: где вам не причинят ни малейшего вреда и где вас никто не собирается задерживать силой.

Иванушка недоверчиво покосился, потом пробурчал:

― Хвала Аллаху, кажется, нашелся один нормальный среди идиотов, из которых первый — величайшая бездарность и балбес Пашка.

― Кто этот Пашка-бездарность? — спросил врач.

― Вот он — Рюхин, — ответил Иванушка и указал на Рюхина.

― Простите, — сказал доктор.

Рюхин был красен, и глаза его засверкали. «Вот так так, — думал он, — и сколько раз я давал себе слово не ввязываться ни в какие истории. Вот и спасибо. Свинья какая-то, и притом нормален». И горькое чувство шевельнулось в душе Рюхина.

― Типичный кулачок-подголосок, тщательно маскируется под пролетария, — продолжал Иванушка сурово обличать Рюхина, — «и развейтесь красные знамена», а посмотрели бы вы, что он думает, хе… — и Иванушка рассмеялся зловеще.

Доктор повернулся спиной к Иванушке и шепнул:

― У него нет белой горячки.

Затем повернулся к Ивану и заговорил:

― Почему, собственно, вас доставили к нам?

― Да черт их возьми, идиотов! Схватили, затолкали в такси и поволокли!

― Простите, вы пили сегодня, — осведомился доктор.

― Ничего я не пил, ни сегодня, ни вчера, — ответил Иван.

― Гм… — сказал врач, — но вы почему, собственно, в ресторан, вот как говорит гражданин Рюхин, пришли в одном белье?

― Вы Москву знаете? — спросил Иван.

― Да, более или менее… — протянул доктор.

― Как вы полагаете, — страстно спросил Иван, — мыслимо ли думать, чтобы вы в Москве оставили на берегу реки что-нибудь и чтобы вещь не попятили? Купаться я стал, ну и украли, понятно, и штаны, и толстовку, и туфли. А я спешил в «Шалаш».

― Свидание? — спросил врач.

― Нет, брат, не свидание, а я ловлю инженера!

― Какого инженера?

― Который сегодня на Патриарших, — раздельно продолжал Иван, — убил Антона Берлиоза. А поймать его требуется срочно, потому что он натворит таких дел, что нам всем небо с овчинку покажется.

Тут врач вопросительно отнесся к Рюхину. Переживающий еще жгучую обиду, Рюхин ответил мрачно:

― Председатель Вседруписа Берлиоз сегодня под трамвай попал.

― Он под трамвай попал, говорят?

Его убил инженер.

― Толкнул, что ли, под трамвай?

― Да не толкнул! — Иван раздражился, — почему такое детское понимание вещей. Убил — значит толкнул! Он пальцем не коснулся Антона. Такой вам толкнет!

― А кто-нибудь еще видел кроме вас этого инженера?

― Я один. То-то и беда.

― Фамилию его знаете?

― На «Ве» фамилия, — хмуро ответил Иван. И стал потирать лоб.

Инженер Наве?

― Да не Наве, а на букву «Ве» фамилия. Не прочитал я до конца на карточке фамилию. Да ну тебя тоже к черту. Что за допросчик такой нашелся! Убирайтесь вы от меня! Где выход?

― Помилуйте, — воскликнул доктор, — у меня и в мыслях не было допрашивать вас! Но ведь вы сообщаете такие важные вещи об убийстве, которого вы были свидетелем… Быть может, здесь можно чем-нибудь помочь…

― Ну, вот именно, а эти негодяи волокут куда-то! — вскричал Иван.

― Ну вот! — вскричал и доктор, — возможно, здесь недоразумение!.. Скажите же, какие меры вы приняли, чтобы поймать этого инженера?

― Слава тебе, Господи, ты не вредитель, а молодец! — и Иван потянулся поцеловать, — меры я принял такие: первым делом с Москвы-реки бросился в Кремль, но у Спасских ворот стремянные стрельцы не пустили! Иди, говорят, Божий человек, проспись.

― Скажите! — воскликнул врач и головой покачал, а Рюхин забыл про обиды и вытянул шею.

― Ну-те-с, ну-те-с, — говорил врач крайне заинтересованный, и женщина за столом развернула лист и стала записывать. Санитары стояли тихо и руки держали по швам, не сводили с Ивана Безродного глаз. Часы стучали.

― Вооруженные были стрельцы?

― Пищали в руках, как полагается, — продолжал Иван, — тут я, понимаешь ли, вижу, ничего не поделаешь, и брызнул за ним на телеграф, а он проклятый вышел на Остоженку, я за ним в квартиру, а там голая гражданка в мыле и в ванне, я тут подобрал иконку и пришпилил ее к груди, потому что без иконки его не поймать… Ну… — тут Иван поднял голову, глянул на часы и ахнул.

― Батюшки, одиннадцать, — закричал он, — а я тут с вами время теряю. Будьте любезны, где у вас телефон?..

Один из санитаров тотчас загородил его спиной, но врач приказал: