Том 4. В дни поражений и побед. Дневники - [43]

Дядя Силантий слушал удивленно, потом спросил у Сергея, к которому всегда обращался со своими сомнениями:

– А не хвастает он, парень?

– Нет, не хвастает, – подтвердил Сергей.

Вечерело. Заходило солнце. То налетал, то снова прятался где-то мягкий ветер.

– А что, – сказал матрос, – не пора ли, ребята, за хлебом?

– Пора, – ответил Егор. – Ребята сегодня последние корки догрызли.

– Ну вот. А то завтра чуть свет к Косой горе, я думаю. С кем вот послать только?

– Дай я пойду, – предложил Сергей.

– Ступай, пожалуй. Человек с десяток с собой возьми. Они там тебе покажут.

Назначенные в фуражировку за хлебом, который был отдан на выпечку в один из домиков близ города, наскоро поужинали и собрались.

– Смотрите! – говорил матрос. – К рассвету уходить, из-за вас чтобы задержки не было.

– Хлеб-то дорогой не. пожрите, – предупреждал кто-то.

Прошло около часа. Солнце скрылось, лишь последние лучи его откуда-то уж из-за земли отражались густо-красноватым блеском на тучных облаках.

Несмотря на то что завтра надо было чуть свет подниматься, никто не валялся и не отдыхал. Повсюду оживленно разговаривали, строили всевозможные планы и предположения на будущее. Кто собирался снова идти на землю, кто на завод, кто в Красную Армию. Смеялись над Яшкой.

– …Сошников на коне должен впереди по Серебряковской… А все буржуи, какие останутся, по тротуарам во фронт встать должны…

– Зачэм буржуй, – запротестовал Румка. – Буржуй не надо оставлять… Рабочий на тротуар встрэчать будэт… флаг махать. А буржуй затылка пуль пускать надо…

Слушатели захохотали. Вдруг недалеко впереди послышался сильный и резкий свист. Смех сразу оборвался… Разговоры затихли.

– Что это такое? – прислушиваясь, вскочил матрос. – Постовой!

Свист повторился. Повскакали все, побросались к винтовкам – патронташей никогда не снимали. Из-за деревьев, запыхавшись, выбежал партизан.

– Ребята! – проговорил он, еле переводя дух. – Внизу белые… много… Прут прямо в нашу сторону.

– Далеко?

– С версту.

– Ладно! – крикнул матрос– Все равно не догонят.

– Утикать?

– Ясно. Скорей, ребята, за мной!

Через несколько минут лихорадочной спешки отряд быстро и бесшумно уходил в горы.

– Я знаю их повадку, – говорил на ходу матрос прихрамывающему Егору. – Они теперь по верхам лазить будут. А мы возле дороги кого ни то сцапаем.

Начинало совсем темнеть. Сзади, далеко где-то, послышалось несколько выстрелов.

Уже широко бледная полоса наступающего рассвета залегла на востоке. И предутренним сырым холодком повеял ветер с моря, когда нагруженный буханками десяток партизан приближался к своему укромному убежищу в горах.

«Запоздали немного, – думал Сергей. – И то еще торопились, всего какой-нибудь час передохнули».

В крохотной хибарке тем временем Сергей успел узнать все последние новости города.

«…Белым не хватает кораблей… Главное начальство уехало… Вот-вот придут товарищи…» «Володьку увижу… Кольку увижу…»

На душе было хорошо и весело. Позади ребята смеялись. У Севрюкова вырвалась буханка и покатилась колесом, высоко подскакивая на выбоинах, вниз по скату.

– Ах ты окаянная! – закричал он.

Но нагнал ее только тогда, когда она сама остановилась, прокатившись саженей с пятнадцать.

– Что это вроде гарью пахнет? – заметил кто-то.

– От костра, должно быть.

– Больно здорово.

Подошли к стоянке совсем близко. Постового на месте не было.

Сергей сделал еще несколько шагов и, заметив что-то неладное, бросился вперед. Крик вырвался из его груди.

На полянке никого не было. Землянки пообвалились. Синеватый угарный дымок поднимался от обуглившихся головешек. Костер с треножником был разметан. А посередине валялся разбитый пулею чугунный котел.

В первую минуту все отскочили назад, опасаясь, как бы на что-нибудь не нарваться.

Были белые – сразу стало всем ясно.

Оправившись немного от изумления, принялись осматриваться.

– Может, их поубивали сонными, – высказал кто-то.

– Хреновину городишь. Где же убитые?

– Я так думаю, боя не было. Наши, должно, смотались вовремя да утекли. Посмотри, вокруг ни одной стреляной гильзы не валяется.

Присмотревшись внимательно, следов боя не нашли никаких. И Сергей пришел тоже к заключению, что отряд успел своевременно убраться. Но куда же они ушли?

– К Косой горе, – сказал Севрюков.

– Обязательно туда. Вчера матрос говорил.

– Когда не все там, так кого-нибудь поставили. Знают же, что нам негде больше их искать.

– Далеко это?

– Верст пять будет. Только горами.

– Пойдем туда. Хлеб побросали.

Вдруг далеко-далеко позади – сначала тихо, потом ясней и ясней – послышались глухие удары…

– Орудия! – крикнул кто-то.

Заколотились сердца тревожно, волнующе. «Может быть…» – думал каждый.

Окрыленные надеждой партизаны понеслись во весь дух к своим.

Надвигалась развязка.

Когда часа через два они спускались усталые, но бодрые к морю, из-за гор взошло теплое, яркое солнце. Тяжелые, свинцовые волны загорелись голубоватым прозрачным блеском.

Вышли на шоссе.

– Вон, – указал один на кусты, рассыпанные по буграм над дорогой.

Подошли поближе. Никто не показывался.

– Гляди-ка! – ахнул один, останавливаясь возле кучки темных камней. – Кровь…

– Вон еще.

Подошли вплотную – никого. Двое полезли наверх, другие остались внизу. Кто-то дернул Сергея за рукав. Он обернулся и увидел Севрюкова: