Том 4. Стихотворения, не вошедшие в Собрание сочинений - [3]

Веет вновь издали.

Чую — будет гроза,

Грудь заныла сильней,

И скатилась слеза

На остаток углей.

‹1911–1912›

Деревенская избенка >*

Ветхая избенка

Горя и забот,

Часто плачет вьюга

У твоих ворот.

Часто раздаются

За твоей стеной

Жалобы на бедность,

Песни звук глухой.

Все поют про горе,

Про тяжелый гнет,

Про нужду лихую

И голодный год.

Нет веселых песен

Во стенах твоих,

Потому что горе

Заглушает их.

‹1911–1912›

Отойди от окна

Не ходи ты ко мне под окно

И зеленой травы не топчи;

Я тебя разлюбила давно,

Но не плачь, а спокойно молчи.

Я жалею тебя всей душою,

Что тебе до моей красоты?

Почему не даешь мне покою

И зачем так терзаешься ты?

Все равно я не буду твоею,

Я теперь не люблю никого,

Не люблю, но тебя я жалею,

Отойди от окна моего!

Позабудь, что была я твоею,

Что безумно любила тебя;

Я теперь не люблю, а жалею —

Отойди и не мучай себя!

‹1911–1912›

Весенний вечер >*

Тихо струится река серебристая

В царстве вечернем зеленой весны.

Солнце садится за горы лесистые,

Рог золотой выплывает луны.

Запад подернулся лентою розовой,

Пахарь вернулся в избушку с полей,

И за дорогою в чаще березовой

Песню любви затянул соловей.

Слушает ласково песни глубокие

С запада розовой лентой заря.

С нежностью смотрит на звезды далекие

И улыбается небу земля.

‹1911–1912›

"И надо мной звезда горит…"

И надо мной звезда горит^*,

Но тускло светится в тумане,

И мне широкий путь лежит,

Но он заросший весь в бурьяне.

И мне весь свет улыбки шлет,

Но только полные презренья,

И мне судьба привет несет,

Но слезы вместо утешенья.

‹1911–1912›

Поэт >*

Не поэт, кто слов пророка

Не желает заучить,

Кто язвительно порока

Не умеет обличить.

Не поэт, кто сам боится,

Чтобы сильных уязвить,

Кто победою гордится,

Может слабых устрашить.

Не поэт и кто имеет

К людям разную любовь,

Кто за правду не умеет

Проливать с врагами кровь.

Тот поэт, врагов кто губит,

Чья родная правда — мать,

Кто людей как братьев любит

И готов за них страдать.

Он все сделает свободно,

Что другие не могли.

Он поэт, поэт народный,

Он поэт родной земли!

‹1912›

Капли >*

Капли жемчужные, капли прекрасные,

Как хороши вы в лучах золотых,

И как печальны вы, капли ненастные,

Осенью черной на окнах сырых.

Люди, веселые в жизни забвения,

Как велики вы в глазах у других

И как вы жалки во мраке падения,

Нет утешенья вам в мире живых.

Капли осенние, сколько наводите

На душу грусти вы чувства тяжелого.

Тихо скользите по стеклам и бродите,

Точно как ищете что-то веселого.

Люди несчастные, жизнью убитые,

С болью в душе вы свой век доживаете.

Милое прошлое, вам не забытое,

Часто назад вы его призываете.

‹1912›

На память об усопшем у могилы >*

В этой могиле под скромными ивами

Спит он, зарытый землей,

С чистой душой, со святыми порывами,

С верой зари огневой.

Тихо погасли огни благодатные

В сердце страдальца земли,

И на чело, никому не понятные,

Мрачные тени легли.

Спит он, а ивы над ним наклонилися,

Свесили ветви кругом,

Точно в раздумье они погрузилися,

Думают думы о нем.

Тихо от ветра, тоски напустившего,

Плачет, нахмурившись, даль.

Точно им всем безо времени сгибшего

Бедного юношу жаль.

‹1912–1913›

"Грустно… Душевные муки…"

Грустно… Душевные муки^*

Сердце терзают и рвут,

Времени скучные звуки

Мне и вздохнуть не дают.

Ляжешь, а горькая дума

Так и не сходит с ума…

Голову кружит от шума.

Как же мне быть… и сама

Моя изнывает душа.

Нет утешенья ни в ком.

Ходишь едва-то дыша.

Мрачно и дико кругом.

Доля! Зачем ты дана!

Голову негде склонить,

Жизнь и горька и бедна,

Тяжко без счастия жить.

‹1913›

"Ты плакала в вечерней тишине…"

Ты плакала в вечерней тишине^*,

И слезы горькие на землю упадали,

И было тяжело и так печально мне,

И все же мы друг друга не поняли.

Умчалась ты в далекие края,

И все мечты мои увянули без цвета,

И вновь опять один остался я

Страдать душой без ласки и привета.

И часто я вечернею порой

Хожу к местам заветного свиданья,

И вижу я в мечтах мне милый образ твой,

И слышу в тишине тоскливые рыданья.

‹1913›

Береза >*

Белая береза

Под моим окном

Принакрылась снегом,

Точно серебром.

На пушистых ветках

Снежною каймой

Распустились кисти

Белой бахромой.

И стоит береза

В сонной тишине,

И горят снежинки

В золотом огне.

А заря, лениво

Обходя кругом,

Обсыпает ветки

Новым серебром.

‹1913›

"Я положил к твоей постели…"

Я положил к твоей постели^*

Полузавядшие цветы,

И с лепестками помертвели

Мои усталые мечты.

Я нашептал моим левкоям

Об угасающей любви,

И ты к оплаканным покоям

Меня уж больше не зови.

Мы не живем, а мы тоскуем.

Для нас мгновенье красота,

Но не зажжешь ты поцелуем

Мои холодные уста.

И пусть в мечтах я все читаю:

«Ты не любил, тебе не жаль»,

Зато я лучше понимаю

Твою любовную печаль.

‹1913–1915›

Исповедь самоубийцы >*

Простись со мною, мать моя,

Я умираю, гибну я!

Больную скорбь в груди храня,

Ты не оплакивай меня.

Не мог я жить среди людей,

Холодный яд в душе моей.

И то, чем жил и что любил,

Я сам безумно отравил.

Своею гордою душой

Прошел я счастье стороной.

Я видел пролитую кровь

И проклял веру и любовь.

Я выпил кубок свой до дна,

Душа отравою полна.

И вот я гасну в тишине,

Но пред кончиной легче мне.

Я стер с чела печать земли,

Я выше трепетных в пыли.

И пусть живут рабы страстей —

Противна страсть душе моей.

Безумный мир, кошмарный сон,

А жизнь есть песня похорон.

И вот я кончил жизнь мою,

Последний гимн себе пою.