Том 4. Приключения Оливера Твиста - [31]

— Как тебя зовут, закоснелый ты негодяй? — спросил мистер Фэнг.— Полисмен, как его зовут?

Эти слова относились к грубоватому, добродушному на вид старику в полосатом жилете, стоявшему у перил. Он наклонился к Оливеру и повторил вопрос, но, убедившись, что тот действительно не в силах понять его, и зная, что молчание мальчика только усилит бешенство судьи и приведет к более суровому приговору, он рискнул ответить наобум.

— Он говорит, что его зовут Том Уайт, ваша честь,— сказал этот мягкосердечный охотник за ворами.

— О, так он не желает разговаривать? — сказал Фэнг.— Прекрасно, прекрасно. Где он живет?

— Где придется, ваша честь! — заявил полисмен, снова притворяясь, будто Оливер ему ответил.

— Родители живы? — осведомился мистер Фэнг.

— Он говорит, что они умерли, когда он был совсем маленький, ваша честь,— сказал полисмен наугад, как говорил обычно.

Когда допрос достиг этой стадии, Оливер поднял голову и, бросив умоляющий взгляд, слабым голосом попросил глоток воды.

— Вздор! — сказал мистер Фэнг.— Не вздумай меня дурачить.

— Мне кажется, он и в самом деле болен, ваша честь,— возразил полисмен.

— Мне лучше знать,— сказал мистер Фэнг.

— Помогите ему, полисмен,— сказал старый джентльмен, инстинктивно протягивая руки,— он вот-вот упадет.

— Отойдите, полисмен! — крикнул Фэнг.— Если ему угодно, пусть падает.

Оливер воспользовался милостивым разрешением и, потеряв сознание, упал на пол. Присутствующие переглянулись, но ни один не посмел шевельнуться.

— Я знал, что он притворяется,— сказал Фэнг, словно это было неопровержимым доказательством притворства.— Пусть он так и лежит. Ему это скоро надоест.

— Как вы намерены решить это дело, сэр? — спросил клерк.

— Очень просто! — ответил мистер Фэнг.— Он приговаривается к трехмесячному заключению и, разумеется, к тяжелым работам. Очистить зал!

Открыли дверь, и два человека приготовились унести бесчувственного мальчика в тюремную камеру, как вдруг пожилой человек в поношенном черном костюме, на вид пристойный, но бедный, ворвался в комнату и направился к столу судьи.

— Подождите! Не уносите его! Ради бога, подождите минутку! — воскликнул вновь прибывший, запыхавшись от быстрой ходьбы.

Хотя духи, председательствующие в подобных местах, пользуются полной и неограниченной властью над свободой, добрым именем, репутацией, чуть ли не над жизнью подданных ее величества, в особенности принадлежащих к беднейшим классам, и хотя в этих стенах ежедневно разыгрываются такие фантастические сцены, что ангелы могли бы выплакать себе глаза, однако это скрыто от общества, разве только кое-что проникает в печать [22]. Вследствие этого мистер Фэнг не на шутку вознегодовал при виде незваного гостя, столь неучтиво нарушившего порядок.

— Что это? Кто это такой? Выгнать этого человека! Очистить зал! — вскричал мистер Фэнг.

— Я буду говорить! — крикнул человек.— Я не позволю, чтобы меня выгнали! Я все видел. Я владелец книжного ларька. Я требую, чтобы меня привели к присяге! Меня вы не заставите молчать. Мистер Фэнг, вы должны меня выслушать! Вы не можете мне отказать, сэр.

Этот человек был прав. Вид у него был решительный,  а дело принимало слишком серьезный оборот, чтобы можно было его замять.

— Приведите этого человека к присяге! — весьма недружелюбно проворчал мистер Фэнг.— Ну, что вы имеете сказать?

— Вот что: я видел, как три мальчика — арестованный и еще двое — слонялись по другой стороне улицы, когда этот джентльмен читал книгу. Кражу совершил другой мальчик. Я видел, как это произошло и видел, что вот этот мальчик был совершенно ошеломлен и потрясен.

К тому времени достойный владелец книжного ларька немного отдышался и уже более связно рассказал, при каких обстоятельствах была совершена кража.

— Почему вы не явились сюда раньше? — помолчав, спросил Фэнг.

— Мне не на кого было оставить лавку,— ответил тот.— Все, кто мог бы мне помочь, приняли участие в погоне. Еще пять минут назад я никого не мог найти, а сюда я бежал всю дорогу.

— Истец читал, не так ли? — осведомился Фэнг, снова помолчав.

— Да,— ответил человек.— Вот эту самую книгу, которая у него в руке.

— Эту самую, да? — сказал Фэнг.— За нее уплачено?

— Нет, не уплачено,— с улыбкой ответил книгопродавец.

— Ах, боже мой, я об этом совсем забыл! — простодушно воскликнул рассеянный старый джентльмен.

— Что и говорить, достойная особа, а еще возводит обвинения на бедного мальчика! — сказал Фэнг, делая комические усилия казаться сердобольным.— Я полагаю, сэр, что вы завладели этой книгой при весьма подозрительных и порочащих вас обстоятельствах. И можете почитать себя счастливым, что владелец ее не намерен преследовать вас по суду. Пусть это послужит вам уроком, любезнейший, а не то правосудие еще займется вами… Мальчик оправдан. Очистить зал!

— Черт побери!— вскричал старый джентльмен, не в силах больше сдерживать свой гнев.— Черт побери! Я…

— Очистить зал! — сказал судья.— Полисмены, слышите? Очистить зал!

Приказание было исполнено. И негодующего мистера Браунлоу, который был вне себя от гнева и возмущения, выпроводили вон с книгой в одной руке и с бамбуковой тростью в другой. Он вышел во двор, и бешенство его мгновенно улеглось. На мощеном дворе лежал маленький Оливер Твист в расстегнутой рубашке и со смоченными водой висками; лицо его было смертельно бледно, дрожь пробегала по всему телу.