Том 4. Письма, 1820-1849 - [191]

А как они доныне не возвратились в Россию и местопребывание их Министерству иностранных дел неизвестно, то сделано мною распоряжение о несчитании их более в ведомстве сего министерства.

О чем поставляю долгом моим уведомить вашу светлость по состоянию коллежского советника Тютчева в звании камергера, а коллежского асессора Богаевского в звании камер-юнкера двора его императорского величества.

Имею честь быть с совершенным почтением и преданностью

вашей светлости покорнейшим слугою граф Нессельроде.

Июля 3 дня

1841

Его светлости князю П. М. Волконскому»

(там же. Ф. 472. Оп. 3. Д. 99. Дело о поступлении камергеров и камер-юнкеров на службу, увольнении от оной, зачислении в прежние звания и о смерти их. Л. 28. Писарской рукой, подпись — автограф).

Вследствие этого донесения Тютчев был исключен из придворных списков и лишен звания камергера. Об этом Волконский извещал обер-гофмаршала кн. Н. В. Долгорукова:

«МИД

Канцелярия

Отделение 1

6 июля 1841

№ 2497

Об исключении из придворных

списков гг. Тютчева и Богаевского

Г. вице-канцлер Нессельрод уведомил меня, что состоявшие во вверенном ему министерстве в звании камергера коллежский советник Тютчев и в звании камер-юнкера коллежский асессор Богаевский, быв уволены в 1839 году в отпуск на четыре месяца, с дозволением оставаться в продолжение этого времени в чужих краях, доныне в Россию не возвратились и о месте пребывания их неизвестно, почему он сделал распоряжение о несчитании их по ведомству Министерства иностранных дел.

Вследствие сего прошу ваше сиятельство приказать означенных чиновников Тютчева и Богаевского исключить из придворных списков на основании высочайшего указа 3 апреля 1809 года.

Подписал министр императорского двора князь Волконский» (там же. Л. 28–28 об. Писарской рукой, заверенная копия).

78. Эрн. Ф. ТЮТЧЕВОЙ

Печатается впервые по автографу — РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 17. Л. 19–20.

Датируется по содержанию, которое связано с письмом 77.

На л. 21 рукой Ф. И. Тютчева записаны стихи:

Que l’homme est peu réel, qu’aisément il s’efface! —

Présent, si peu de chose, et rien quand il est loin.

Sa présence, ce n’est qu’un point —

Et son absence — tout l’espace.

Перевод:

С велением судьбы нам спорить бесполезно:

Как хрупок человек! Как краток век его!

Его присутствие — мгновение всего,

Небытие — зияющая бездна!

(Перевод В. А. Кострова)

На обороте листка неустановленной рукой адрес: «A Madame Madame de Tutcheff». Размер, цвет бумаги, чернила и почерк указывают на то, что стихотворение написано не одновременно с письмом. Обычно стихотворение связывают с этим письмом, поскольку автографы хранятся рядом, однако письмо от 2/14 октября лежит последним в единице хранения среди писем за 1840–1842 гг. Таким образом, утверждать можно только то, что стихотворение Ф. И. Тютчева положено кем-то, возможно женой поэта, после писем за 1840–1842 гг. Мотив разлуки-бездны выражен во многих письмах Тютчева этих лет.

79. Ф. В. ТИРШУ

Печатается по копии с автографа, полученной из Баварской гос. б-ки — см. коммент.^* к письму 21.

Первая публикация — см. там же^*.

Датируется на следующем основании.

Все четыре письма Тютчева к Тиршу, помещенные в настоящем томе, написаны как бы в одном ключе, посвящены одному вопросу — восточному.

В течение всей жизни Тютчев относился к восточному вопросу с напряженным вниманием и интересом. Об этом свидетельствуют его публицистические статьи и многочисленные письма, в том числе и письма к Тиршу. В его представлении этот вопрос был одним из тех вопросов века, в котором, словно в фокусе, сосредоточивались противоречия между Западной Европой и Россией, этой, по словам Тютчева, «державой Востока, для которой первая империя византийских кесарей, древних православных государей, служила лишь слабым, незавершенным наброском» («Россия и Германия». Т. 3 наст. изд. С. 119).

Самый термин — «восточный вопрос» — впервые возник в связи с греческим национально-освободительным движением 1821–1829 гг., наметившимся распадом Османской империи и борьбой великих держав за раздел ее владений. В европейской печати восточный вопрос был предметом постоянного обсуждения. В 1840-е гг. это обсуждение не только не утихало, но приобретало новую остроту. О его характере красноречиво свидетельствует высказывание Г. Гейне, писавшего в 1841 г. о «страшных махинациях царя всея Руси», о стремлении «Московии» «завоевать или хитростью добыть на берегах Босфора ключ ко всемирному господству» и восклицавшего в связи с этим: «Ах! Как ужасен этот восточный вопрос…» (Гейне Г. Собр. соч.: В 10 т. Л., 1958. Т. 8. С. 119).

Судя по свидетельству современников, в 1842 г. Тютчев размышляет «о нашей политике, о востоке», а в 1843 г. сам пишет «записку» по вопросам восточной политики (ЛН-2. С. 86; Биогр. С. 28). И когда Тирш в статье, помещенной в приложении к газете «Allgemeine Zeitung» от 12 и 13 декабря 1842 г. (№ 346–347), вступая в полемику по восточному вопросу, заявил о том, что не следует опасаться решительного превосходства России по проблемам Анатолии, это заявление действительно могло показаться Тютчеву отрадным — после тех многочисленных нападок на «московитов», которыми были переполнены статьи зарубежной прессы. Тирш возражал тем публицистам, которые, не веря в возможность расцвета новой жизни на развалинах Османской империи, не веря в возрождение Греции, предрекали ей судьбу жертвы славянско-русского господства и ортодоксального фанатизма. Завершалась статья напоминанием о той книге, которую Тирш писал 10 лет назад, когда он пытался повлиять на развитие событий в Греции («De l’état actuel de la Grèce et des moyens d’arriver à sa restauration» — см. письмо 24, примеч. 3